– Аня?

– Она уже на кухне.

– Что ты! – приближался голос бабушки. – Да ты что! Ты что? Анечка.

Навстречу Ане спешила низенькая старушка в красно-черном платке и великоватом пестром халате. Худые ноги в объемных чунях ступали нетвердо, рука упиралась в стену. За три года бабушка постарела сильнее, чем ожидала Аня, и гостья оцепенела от щемящей действительности: она слишком отгородилась от всего, что здесь происходило после смерти тети.

– Анечка! – бабушка на ходу поправляла платок. – Сколько лет!

Протянула руки, всматриваясь в лицо внучки, обхватывая ее плечи.

– Я ведь предупреждала, ба. – Аня уступила объятиям. – Я предупреждала вчера утром, по телефону.

Своим ростом в метр шестьдесят два в семье Аня была выше только бабушки. Близкие всегда твердили, что она – копия бабушки Саши. Но в свете недавнего замечания, Аня вдруг горько признала: Витя унаследовал семейные черты Рудневых. Высокий – в дедушку Ваню, с прямым носом и узкими губами, волевым подбородком отца, – его крупные глаза серели копиями бабушкиных. Аня же с детства отличалась смуглой кожей. Кареглазая, курносая, – бабушка порой кривилась при споре: «Молдавская кровь!» – намекая на отца, бросившего ее дочь накануне родов.

Неловкие объятия ослабли. Бабушка промокнула краем платка глаза.

– Ты всегда только говоришь, – пожурила. – А Нина? Нина ведь обещала приехать, – заглядывала за спину внучки с наивной надеждой.

– Нет. Это я звонила и обещала приехать. Одна. У мамы работа.

– А-а, – бабушка кивнула с вынужденным пониманием. – А учеба? Как твоя учеба?

– У меня практика, – скрывала за улыбкой ложь. – Всё в порядке. Не переживай.

Бабушка мнительно всматривалась в ее раскрасневшееся лицо. Она чувствовала недосказанность. «Вреда от обмана – самая малость, – успокаивала совесть Аня. – До практики еще полгода. Мама оформит больничный у терапевта, с которым ведет прием». Аня чихнула, извиняясь за слабость здоровья. «А вот и вред», – мысленно упрекнула себя.

– Никаких проблем, – настоятельно заверила Аня, снимая рюкзак с плеч. – Я всего лишь погощу до субботы.

Бабушка закивала равнодушно, словно ее мнение в расчет не бралось. Улыбнулась доверчиво, уменьшая на миг восемьдесят два до семидесяти.

– Как знаешь, Анечка. Мы всегда вам рады. – Она засеменила к холодильнику, приговаривая под нос: – Там я суп вчера варила. С клецками. Ты любила. Любила лепить. Даже фартучек где-то здесь в шкафу. – Она прижала худые пальцы к виску. Может, и мама приедет. Нужно еще наварить.

– Я руки вымою.

Аня вернулась на веранду, повесила пуховик на вешалку рядом с паркой Вити и курткой бабушки, чихнула в рукав и с ругательствами на сырость открыла дверь в санузел. Вода из крана меняла напор ежесекундно. Возле унитаза стояло ведро с водой, но смыв заработал без проблем. Аня умылась раз пять, словно воде было под силу смыть негатив, накопившийся за нервные часы дороги.

По возвращении ее ожидал горячий суп. На газовой плите шумел, закипая, чайник.