– Какие тут шутки? – Она посмотрела на него в упор. – У меня новости. О Дине.

– Даже слышать не хочу, – бросил он по пути на веранду.

Аня откинула макароны на дуршлаг, бросила масло. Причитая, пришла бабушка:

– С вами пообедаю.

Они мирно позавтракали втроем. Бабушка спрашивала о дочери, и Аня успокаивала ее дежурными фразами, изредка поглядывая на насупленного брата. Он выглядел бледным, замкнутым: словно мир рухнул, а брат решал, как теперь жить.

После завтрака бабушка пошла смотреть новости, но Витя остался. Аня даже воспрянула духом. Хоть что-то. Она опасалась длительного бойкота.

– Что за новости? – спросил он, глядя за окно.

Стекло белело царапинами войнугов. Ажурные шторы серели пылью.

– Ты ведь сообразил. О могрости.

Аня водила пальцем по цветочному рисунку клеенки, ругая себя за нерешительность. Нужно признаться о Дине. Нужно предупредить.

– Оставь. – Витя сонно потер щеку. – Былое дело.

– Правда? Купчиха принесла новость… Исчезла твоя одноклассница.

Его взгляд кольнул иголкой:

– Одноклассница?

– Алена Евлахова. Вчера ушла с посиделок в лесу – всё – ни следа, только телефон нашли на тропе. Говорят, они праздновали в кафе Сыча, а потом у озера кутили.

– И что? – ответил Витя, напряженно раздумывая.

– Ты теперь на Сыча работаешь. Хорошо платит?

– Не жалуюсь.

Аня держала удар, ни разу не выказав осуждение. Она желала знать причину предательства.

– Считаешь, Алена еще жива?