Возникновению заговора в годуновской армии способствовали многие обстоятельства, но только два из них имели решающее значение. Первым было появление русской знати в путевильском стане Самозванца, вторым – смерть Бориса. В силу превратностей гражданской войны, одни члены этого кружка заговорщиков оказались заброшены в путевильский лагерь, где их обласкал Дмитрий, другие же остались в царских полках. В былые времена злые речи Голицыных и их друзей против царя Бориса, не были подкреплены ни какими, практическими шагами и Годунов мерился с этим, но после его смерти ни что не мешало им претворить помыслы в действие. В условиях династического кризиса, родовитая знать не смирилась со своим поражением, ей не всегда удавалось скрыть свое истинное отношение к выборному земскому царю Борису, а после его смерти, многие представители знатных родов льстили себя долгожданной надеждой в борьбе за трон.
Главными идейными вдохновителями мятежа в войске считались князья, братья Голицыны. Находясь в родстве и тесной дружбе с ними, уверенный в их поддержке, князь Мосальский отправил к ним своего гонца, боярского сына Абрама Бахметова, с грамотой Дмитрия, предназначенной для Басманова. Голицыны понимали, что рискуют головой и не жалели сил, чтобы втянуть Басманова в заговор. Свой род они вели от литовской великокняжеской династии. По знатности Голицыны превосходили главу боярской Думы князя Мстиславского – потомка младшей линии литовской династии. Но к концу XVI века местническое положение Голицыных пошатнулось. В попытке потягаться с другими претендентами за трон – Трубецкими, Шуйскими, Романовыми закончились для них полной неудачей. После смерти царя Феодора Иоанновича их даже не было в числе претендентов на трон. С кончиной Годунова, пробудились их честолюбивые замыслы и надежды, чувствуя непрочность юного Федора Борисовича, они первыми из бояр покинули ряды его сторонников. Воспользовавшись местничеством в кругу Воевод, они аккуратно сеяли семена вражды и раздора, нагнетая тем самым трудноразрешимую обстановку в войске. Князь Татев находящийся в стане Лжедмитрия, владел крупным поместьем в Рязани. Рязанское дворянство, охваченное брожением, сыграло особую роль в событиях под Кромнами. Возглавляли его братья Ляпуновы, находившиеся в родственной связи с Татевым. Они занимали видное положение среди рязанских дворян и обладали неукротимым нравом и склонностью к авантюре. Они вместе с Голицыными составили заговор в войске и распределили все роли. Но без участия в заговоре главного действующего лица, об его успехе не могло быть и речи. Именно эта роль и выпала на долю братьев Голицыных, которые использовали свое влияние и родство на Басманова.
И сейчас, находясь в своей походной землянке в центре войска, Главный Воевода Петр Федорович Басманов оказался в трудном положении. Рядом с ним за походным столом, словно змеи-искусители, сидели братья Голицыны. Грамота от царевича Дмитрия лежала здесь же на столе, но Басманов ни как не мог решиться взять ее в руки. Сладкие речи Голицыных ласкали его слух, но долг перед присягой царю и отечеством удерживал его от этого поступка. Басманова все знали как первого щеголя среди дворян и человека популярного в народе. Это был мужчина в расцвете лет, крепкого телосложения. Сделав головокружительную карьеру в считанные месяцы, благодаря успешной обороне Новогорода-Северского, выказав тем самым не дюжий ум и организаторский талант, Басманов считался в народе единственным защитником отечества, и сейчас ему предстояло сделать выбор, остаться с Годуновыми или перейти на сторону царевича Дмитрия, к чему и склоняли его Голицыны.
Басманов хорошо понимал, что, сохранив верность Годуновым, он должен будет пролить потоки крови, в числе первых ему пришлось бы взять под арест воевод князей Голицыных, однако по матери они доводились ему братьями, а он с малых лет привык считаться с авторитетом старшей по знатности родни. Все это склоняло чашу весов не в пользу Годуновых. Кроме непродолжительной милости Бориса, ни что не связывало его с правящей династией. Переход власти при юном Федоре к его матери и дяди, царице Марии Скуратовой и Семену Годунову не мог не поколебать его верность к трону. Между родами Скуратовых и Басмановых существовала кровная вражда. Дело было в том, что именно отец вдовствующей царицы, Малюта Скуратов положил конец блестящей карьере рода Басмановых в опричнине. По его наговору, дед Петра Федоровича был казнен, а отец умерщвлен в темнице. Басманов не имел оснований щадить дочь Малюты Скуратова и его внука – царевича Федора Борисовича. Достойный сын и внук знаменитых опричников, Петр Басманов, получив от Голицыных предложение, примкнуть к заговору не долго колебался, всецело поглощенный собственной карьерой, он забыл о благодеянии Бориса Годунова. Со смертью деда и отца их род надолго ушел с политической сцены России, и сейчас, его душу разрывали глубокие противоречия, но желание возродить былую фамильную славу взяло верх перед присягой. Наконец решившись, он взял в руки грамоту, сломал печать и пробежал глазами свиток.
– Ну что, с нами ли ты? – не вытерпев, молвил старший из Голицыных Василий, другой, Иван, в нервном ожидании стучал пальцами по столу.
Басманов молчал. Честолюбец без правил чести, жадный до власти временщика, вероятно, думал, что завистливые гордые родственники Годунова ни когда не уступят ему место рядом с престолом. Думал он и другое, что, вручая скипетр Самозванцу, человеку низкого происхождения, но смелому и умному, несомненно, избранному судьбой для совершения достойной мести над родом Годуновых и Скуратовых. Ему казалось, что тот из-за кого он положил в этот момент на кон свою честь, возведенный на царство, естественно будет привязан благодарностью к главному виновнику своего счастья. В этот момент, по воле злого рока его и Дмитрия судьба делалась неразделимой. Наконец, сделав выбор, он ответил:
– Да!
Голицыны были в восторге, обнимая и похлопывая нового члена своего кружка заговорщиков, они немедленно посвятили его во все тонкости вероломной затеи. Обговорив детали, они решили не спешить и поднять мятеж через несколько дней.
Утром 7 мая весь лагерь был поднят по тревоге. Илья вскочил и начал впопыхах собираться. Фронтовая выучка пришлась на пользу, надев сапоги, натянув кафтан, застегнув пояс с саблей и прихватив пару пистолетов, он выбежал из землянки, на ходу застегивая пуговицы. Трубач играл общее построение. Отовсюду на поле стекались воины, по дороге приводя себя в порядок. Волчонок подвел к Илье уже оседланного коня. В лагере творилась сутолока и переполох. Первое, что заметил Илья было то, что передовой полк, которым командовал Василий Голицын, был уже построен, но, к сожалению, он не сразу это осмыслил. Сев на коня, он направил его к месту построения большого полка. За время осады Кромн, дисциплина в войске оставляла желать лучшего, в безделье воины распоясались и не могли сразу по тревоге занять свои места в строю.
Илья занял свое место, к нему стали подтягиваться его люди. Иноземные наемники, так же ни чего не понимая, строились рядом. По бокам большого полка стягивались полки правой и левой руки, однако сторожевой полк, которым командовал Иван Голицын, в полном составе сместился влево от фронта и занял позиции артиллеристов. Там произошла короткая перепалка. Главному Воеводе непосредственно подчинялся начальник артиллерии – воевода "у наряда", но он не участвовал в заговоре и сопротивлялся до последнего. Он стоял у своих пушек и кричал своим воинам: "Стойте твердо, не изменяйте своему Государю", но его мало кто слушал, в конце концов, Иван Голицын отдал приказ связать его и поставил своих людей у пушек. Мятеж в расположении многотысячной армии казался безрассудной авантюрой. Верные Годунову воеводы без труда раздавили бы его, если бы армия не вышла у них из повиновения. События в лагере развивались с неумолимой быстротой и последовательностью, когда мятежники заняли все ключевые посты, Басманов сел на коня и громогласно объявил Дмитрия Царем Московским.
Действие воевод, оставшихся верными Годуновым, были парализованы тем, что на стороне заговорщиков выступили многочисленные "посошные" мужики. Большая часть армии все же оставалась на стороне правящей династии, верные присяге отряды, вместе со своими командирами, оказались разобщены и дезорганизованы в общей обстановке хауса и суматохи воцарившегося в лагере на момент восстания.
– Да здравствует царь Дмитрий! – первыми бросили клич Ляпуновы, который подхватили все рязанские дворяне.
Ляпуновы позаботились о том, чтобы захватить плавной мост через реку Крому и соединиться с войском, вышедшим из осажденного города. Клич Рязанцев подхватили посошные и даточные люди, казаки и часть стрельцов. Голицыны сделали все, чтобы посеять страх и панику. Их люди подпалили лагерь в нескольких местах. В поднявшейся сутолоке воины выбегали из своих палаток и землянок, не успев, как следует одеться, ни кто не мог понять, что произошло и где свои, а где неприятель. В этой панике некоторые просто бросали оружие, хватали лошадей и просто бежали, куда глаза глядят. Вышедший из осажденного города отряд казаков, усугубил общую обстановку царившую в лагере. Среди царившего хауса одни наемники сохраняли некоторое подобие порядка. Уже поняв что, происходит, они сплотились под знаменами и приготовились к обороне. Видя это, Басманов потребовал от них присягнуть "истинному" Государю. По обоюдному согласию, командиры наемных дружин, Яков Мажерет, Вальтер Розен и Илья Просветов отвергли предложение Главного Воеводы и, сохраняя строй и порядок, стали медленно отступать в сторону Москвы. Заговорщики, видя решительность в действиях, уважая мужество и отвагу, не стали их преследовать, решив окончательно взять инициативу в свои руки в лагере. Постепенно закрепляя успех, они переманили все еще сомневающихся на свою сторону, а последних, рьяных сторонников правящей династии обратили в бегство.
ГЛАВА 8.
Волнения в Москве нарастали с каждым днем. Следуя традиции, царь Федор объявил о прощении всех преступников и опальных. Казна раздала огромные суммы, чтобы успокоить народ, но щедрая милостыня не достигла цели. Народ в столице становился все бесчинней и толпами сбегался к дворцу, заявляя, что войско и бояре без сомнения поддались не Самозванцу и чтобы не предать Москву пламени и разорению, нужно прибегнуть к милосердию Дмитрия. Другие требовали призвать в столицу старицу Марфу, в миру Марию Нагую – жену Иоанна Грозного, чтобы каждый мог услышать от нее, жив или нет ее сын. Бояре расставили заставы на всех подступах к Москве и отдали приказ вешать всех гонцов Самозванца, однако лазутчики продолжали проникать в столицу и мутить народ.
В это время, главные советники престола трепетали от ужаса в Кремле. Патриарх Иов молил бояр действовать, а сам, в смятении духа только плакал. В Святительских ризах, с крестом в деснице, он мог бы явиться на лобное место, чтобы успокоить православный люд и клятвою, данной Всевышнему, заставить изменников смериться, но время было упущено. В кромешной тьме братоубийственной смуты, над Россией восходило новое солнце, и имя ему было Дмитрий.
Достигнув Москвы, Илья решил разойтись с немцами, распустил свой отряд на отдых, отдав приказ собраться через два дня в обед на этом же месте, а сам, в обществе Василия, Алексея и Волчонка направился на постоялый двор "У веселого стрельца". Наскоро перекусив и приведя себя в порядок, он с Лехой отправился разыскивать князя Мстиславского. Дома его не нашли, князь не посещал своего подворья уже несколько дней. Оглядев свою истрепанную одежду, друзья все-таки решились, не откладывая отправиться во дворец.
Мещане, люди служивые и торговые, вперемешку с городской чернью стремились к центру Москвы, на площадь Пожар к лобному месту. Сей шумный сонм влекла неопределенность, отчаяние, недоумение и грозная готовность к великим переменам, тайно желаемая в сердцах горожан. С потерей армии исчез оплот страха и стыда для измены, которая бурной рекой катилась в сторону Кремля, неся за собой гибель, царю и народной чести. Царский Терем, построенный в чисто русском стиле, был богато украшен резными белокаменными деталями, изразцами, кованые железные кровли Терема привлекали внимание своей живописностью и красочностью. Дворцовая стража долго не пропускала Илью и Алексея внутрь, но после долгих объяснений со стрелецким сотником они все-таки прошли. Расспросив у стражников как найти Мстиславского, друзья отправились в его кремлевские покои. Главного Думного Боярина они встретили по дороге во Владимирском зале. В окружении сановников князь Мстиславский выглядел величественно, он поприветствовал их, сетуя на то, что его срочно призвала к себе царица, просил их подождать, сославшись на неотложные государственные дела, оставил их одних.
Прогуливаясь по Теремному дворцу, Илья и Алексей любовались красотами средневековой архитектуры. Через Владимирский зал они попали в Золотую Царицыну Палату – дворцовую пристройку XVI века. Палата была размещена на высоком арочном подлете, фасад которой выходил на Соборную площадь. Выполненный под влиянием архитектуры ренессанса, фасад украшали резные белокаменные порталы и наличники окон. Стены палаты были покрыты фрагментами живописи и украшены золотом по фону, отчего она и получила название Золотой. Все комнаты Теремного дворца были почти одинакового размера. В плане они были все квадратные, с низкими сомкнутыми сводами. Все палаты были отделаны со всевозможной для того времени роскошью. В окнах украшенных белокаменными резными наличниками была вставлена цветная слюда. Прогуливаясь по анфиладе комнат и залов, так называемой парадной половины дворца, Илья и Алексей любовались декорировкой, мебелью и богатой дворцовой утварью и не сразу заметили, как вышли на Золотое крыльцо. Белокаменная резная лестница вела в низ, где на площадке у начала лестничного марша, опираясь передними лапами на гербовые щиты, как стражи, сидели два каменных льва. Спустившись в низ, друзья оказались у церкви Благовещения с одной стороны, к которой примыкал житный двор, где хранились запасы хлеба для царского двора, а с южной стороны, в центре кремлевских укреплений, со стороны Москвы-реки, вдоль крепостной стены располагался Тайницкий сад Кремля, названный так в честь одной из башен.
Илья и Алексей незаметно сошли с аллеи на невзрачную тропинку, которая, изгибаясь и петляя, привела их в самую глубь сада.