Впрочем, расстроился Мандест ненадолго. По следующему взмаху руки перед нами на столе появилась фляжка в серебряной оправе и две хрустальные рюмки.

— Не изволите ли отведать? Португальская мадера.

Лакей наполнил рюмки. Мандест взял свою.

— Дядюшку ты тоже ей угощал?

Я взял рюмку. Посмотрел, понюхал.

— Д-да, — крякнул Мандест. Он вдруг насторожился.

Я поставил рюмку обратно на стол. Взял фляжку, отдал Марусе.

— Отнеси-ка в дядюшкин кабинет. И дверь запри. Забираю на экспертизу. — Прихватил коробку с сигарами. — И это тоже.

Мандест захлопал глазами. Слово «экспертиза» ему вряд ли было знакомо, но суть, видимо, уловил.

— Этого, — я ткнул пальцем в Мандеста, — заприте где-нибудь до выяснения. Есть, куда запереть?

— В чулан? — предложила тётка Наталья.

— Да сами решайте. Главное — не в той комнате, где я спать буду.

— Будет сделано, ваше сиятельство. Данила! Запри их благородие в чулане!

Появившийся крепкий детина заломил Мандесту руки назад. Тот попытался вырываться и визжать, что ни в чём не виноват. Пришлось съездить ему по роже. И пообещать, что если не заткнётся, добавлю сапогом. После этого Мандест умолк.

Что характерно — ни вопросов, ни комментариев относительно моего самоуправства от присутствующих не поступило. Тихоныч промолчал. Маруся тоже молчала, глядя на меня горящими глазами.

Тётка Наталья дождалась, пока в коридоре стихнет топот Данилы. Поклонилась.

— Опочивальня вам уже приготовлена, ваше сиятельство.

— Вот это скорость! — оценил я. — Вот это я понимаю, эффективная работа. Спасибо, тётушка.

Тётушка довольно зарделась. Приказала:

— Маруся! Проводи.