ПРОЛЕТАРИАТ И ВОЙНА

Характеризуя функцию милитаризма, направленную против внешнего врага, как национальную, мы этим еще не хотели сказать, что она является функцией, осуществляемой в интересах, для благополучия и согласно воле народов, управляемых и эксплуатируемых капиталистами. Пролетариат всего мира не должен ожидать никакой выгоды от той политики, которая делает необходимым милитаризм вовне. Более того, его интересы находятся в резком противоречии с подобной политикой, ибо она прямо или косвенно служит эксплуататорским интересам господствующих капиталистических классов. В основе этой политики заложено стремление проложить во всем мире путь беспорядочно-дикому росту производства и бессмысленно-убийственной капиталистической конкуренции, попирая все культурные обязанности по отношению к менее развитым народностям, и в этом своем стремлении она порождает только безумную опасность для всей нашей теперешней культуры, создавая угрозу всемирных военных осложнений. Пролетариат приветствует огромный экономический подъем наших дней. Пролетариат знает, что современная мировая политика большею частью является политикой насильственной и грубой борьбы и затушевывания внутренних социальных и политических трудностей, перед которыми оказываются господствующие классы, короче, политикой бонапартистских попыток обмана и введения в заблуждение. всякого рода. Он знает, что при всякой войне выливают целый вулкан грязи, гуннской грубости и пошлости на участвующие в ней народы и ввергают культуру на ряд лет в состояние варварства. Он знает, что отечество, за которое он должен сражаться, не является его отечеством, что пролетариат каждой страны имеет лишь одного действительного врага, а именно капиталистический класс, который угнетает и эксплуатирует его; что пролетариат каждой страны в силу самых близких ему интересов тесно связан с пролетариатом всех других стран; Сознательный поэтому не только совершенно равнодушно относится ко всяким международным задачам армии и ко всей капиталистической политике расширения государственных границ, но вполне сознательно враждебно настроен к ней, отдавая себе отчет в ее целях. Его важнейшей задачей является борьба против милитаризма всеми средствами, и что он с каждым днем будет яснее и резче сознавать эту задачу, — это показывают международные конгрессы, это показывает обмен декларациями и проведение митингов солидарности германскими и французскими социалистами, когда вспыхнула франко-прусская война, испанскими и американскими социалистами в начале войны из-за Кубы, русскими и японскими социалистами в начале русско-японской войны 1904–1905 гг. и постановление шведских социал-демократов в 1905 г. о всеобщей стачке в случае возникновения шведско-норвежской войны; об этом далее заявляли германские социал-демократы в рейхстаге при голосовании военных кредитов в 1870 г. и при конфликте из-за Марокко, это доказывается также и поведением сознательного пролетариата в вопросе о русском вмешательстве[57].

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ «МИЛИТАРИЗМА ВНУТРИ» И ЕГО ЗАДАЧИ

Милитаризм является не только оплотом и оружием против внешнего врага, на нем лежит и вторая задача[58], которая по мере обострения классовых противоречий и роста пролетарского классового самосознания все более и более выдвигается на первый план, все более и более определяет собою внешнюю форму милитаризма и его внутренний характер, а именно задача охраны господствующего общественного порядка, поддержка капитализма и всякой реакции против освободительной борьбы рабочего класса. Здесь милитаризм проявляет себя как чистое орудие классовой борьбы, орудие, находящееся в руках господствующих классов, для того чтобы в союзе с полицией и юстицией, школой и церковью задержать развитие классового сознания и тем самым любой ценой, даже вопреки ясно выраженной воле большинства народа, обеспечить для меньшинства господствующее положение в стране.

Таким современный милитаризм предстает перед нами вроде квадратуры круга. Он вооружает народ против самого себя, стремится сделать рабочих, пытаясь всеми средствами искусственно втиснуть в наш социальный порядок деление на возрасты, угнетателями, врагами и убийцами своих собственных классовых товарищей и друзей, своих родителей, родственников и детей, своего прошлого и своего будущего. Этот милитаризм стремится стать одновременно и демократическим и деспотическим, просвещенным и механическим, народным и враждебным народу.

Разумеется, не следует забывать, что милитаризм направлен также против всякого внутреннего национального, даже религиозного «врага» — в Германии, например, против поляков, эльзасцев и датчан — и что при конфликтах внутри непролетарских классов он также может находить свое применение. Он представляет собою весьма многогранное и способное к изменчивости явление, в особенности это следует сказать о прусско-германском милитаризме, получившем необыкновенный расцвет благодаря особым полуабсолютистским, феодально-бюрократическим отношениям, царящим в Германии. Этот прусско-германский милитаризм заключает в себе наиболее дурные и опасные стороны из всех форм капиталистического милитаризма и поэтому может служить прекраснейшим образцом современного милитаризма, его форм, его средств и действий. Говоря языком Бисмарка о том, что никому еще не удалось повторить образец прусского лейтенанта, можно сказать, что никому еще не удалось полностью воспроизвести прусско-немецкий милитаризм, ставший не только государством в государстве, а прямо-таки государством над государством.

Рассмотрим сначала структуру армий некоторых других стран. При этом нам придется рассмотреть, кроме армий в собственном смысле, также жандармерию и полицию, которые часто внешне представляются в качестве воинских подразделений, специально предназначенных для борьбы с внутренним врагом, но которые по своему насилию и грубости прямо несут на себе печать своего военного происхождения.

СТРУКТУРА АРМИИ В НЕКОТОРЫХ ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВАХ

Своеобразные формы структуры армии мы находим, например, в Англии и Америке, в Швейцарии и Бельгии.

Великобритания имеет наемное войско («регулярную армию») и милицию наряду с конной местной стражей (yeomanry), кроме того, так называемых волонтеров (добровольцев), которые образуют добровольческое дополнительное, в общем и целом неоплачиваемое, войско, составлявшее в 1905 г. 245 000 человек. Постоянная армия, включая милицию, исчислялась в 1905 г. приблизительно в 444 000 человек, из которых около 162 000 были расквартированы в самой Англии. Для Ирландии был создан особый, организованный по-военному полицейский корпус (около 12 000 чел.). Постоянная армия находится большею частью вне родины, в частности в Индии, где армия, состоящая из 230 000 человек, на две трети составлена из местных жителей. Колонии имеют, как правило, собственную милицию и корпус добровольцев. Отношение между милитаризмом метрополии и колоний Великобритании характеризуется военным бюджетом, который, например, в 1897 г. достигал для метрополии 360 миллионов, а для Индии около 510 миллионов марок. К этому следует прибавить огромный флот с почти 200 000 человек экипажа и морских войск.

Армия Соединенных Штатов Америки представляет собою смесь постоянного войска и милиции. В милиции в том же году состояло около 111 000 человек. Милиция организована . В мирное время она подчиняется губернатору, а по своему вооружению и подготовке не стоит на должной высоте. Наряду с нею выдающуюся роль играет организованный по-военному полицейский корпус. является учреждение, которое с формальной точки зрения сюда не относится, но по своим функциям не может быть оставлено без внимания. Во всех капиталистических странах встречаются «черные банды», находящиеся в распоряжении предпринимателей. К ним следует отнести хотя бы вооружаемых предпринимателями штрейкбрехеров (это нередко наблюдается, например, во Франции и в Швейцарии, а для Германии достаточно указать на происшедшие стачки рабочих на верфях в Гамбурге в последние годы и на нюрнбергские события 1906 г.[59]). Для американских же предпринимателей роль таких черных банд выполняют вооруженные сыщики агентства Пинкертона, доставляющие

В Швейцарии еще недавно существовала подлинно народная армия, основанная на поголовном вооружении. Каждый способный носить оружие швейцарский гражданин постоянно имел дома оружие и боеприпасы. Здесь имелась демократическая армия, о которой писал в своей известной книге Гастон Мох. Так как Швейцария находится под такой же международной гарантией, как и Бельгия, то вполне естественно, что «милитаризм вовне» здесь мог принять особенно мягкий характер, и этому во многом способствовали также другие многочисленные обстоятельства. Однако с обострением классовых противоречий здесь изменился «милитаризм внутри». Стремление к власти буржуазии постоянно чувствовалось в виде усиления эксплуатации и гнета. Ее существованию мог угрожать такой строй, при котором пролетариат имел бы в своем распоряжении оружие и амуницию. Поэтому в сентябре 1899 г. здесь принялись за разоружение народа, отнимая у него патроны, и вместе с тем начали все усиленнее создавать воинские учреждения по образцу великих военных держав. Существовавшие прежде кадровые части армии при помощи всех практикуемых в таких государствах средств начали обрабатывать в послушное орудие классового господства. Даже в пресловутой швейцарской милиции стали все более и более вырабатываться те отталкивающие черты, которые свойственны всем постоянным армиям к вящему позору культуры. Принятый 21 декабря 1906 г. национальным советом декрет об использовании солдат при стачках ничего в этом отношении не изменяет.

Потребности Бельгии как нейтрального государства в солдатах для постоянной армии значительно меньше (около половины), чем имеющийся у нее «запас» солдатского материала. Поэтому к системе всеобщей воинской повинности здесь присоединяется система жеребьевки и, наконец, особенно глубоко проникшая в характер армии система выкупа, или заместительства. Естественно, что только состоятельные люди могут выставлять заместителей, и, конечно, они очень широко пользуются этим. Если эта раньше широко распространенная система заместительства в политическом отношении почти не имела особенного значения, то в сильно пролетаризированной Бельгии с ее чрезвычайно большим процентом рабочих среди лиц, подлежащих воинской повинности, она привела к весьма сомнительным для господствующих классов результатам. Насквозь пролетаризированная армия, хотя и не состоявшая из сознательных и решившихся на все пролетариев, оказалась столь легко доступной антимилитаристической пропаганде, что уже ряд лет едва ли может быть использована господствующими классами в качестве оружия против внутреннего врага. Но этой беде сумели помочь. Уже давно здесь создана так называемая гражданская гвардия. К гражданской гвардии принадлежат те, которые вытащили хороший номер, и те, которые откупились от службы, но лишь на условиях, что они смогут сами добыть себе обмундирование и оружие. Это условие составляет как бы некоторый ценз, которому, естественно, не могут удовлетворить бедные классы населения, оказывающиеся таким образом устраненными от участия в гражданской гвардии. Эта гвардия была прежде лишь большим маскарадом, ее члены были большею частью либералами, а организация — демократической. Гражданские гвардейцы хранили дома свое оружие, сами избирали своих офицеров и т. п. С усилением ненадежности постоянной армии здесь наступила перемена. Управление и командный состав гражданской гвардии были переданы из рук общин в руки правительства, демократические учреждения были упразднены, оружтдельных лиц было отобрано и заперто под замок в складах военного управления. Была введена довольно строгая военная дисциплина, а подготовка гражданских гвардейцев передана в руки худших элементов бывшего офицерства постоянной армии. следует заметить, что эта новая организация гражданской гвардии осуществлена только в общинах с населением более 20 000 человек, в то время как в остальных гражданская гвардия осталась лишь комической тенью.

Этот факт яснее всего характеризует назначение гражданской гвардии, указывая, что она должна являться охранным войском правительства в борьбе против «внутреннего врага». Постоянная армия в 1905 г. исчислялась приблизительно в 46 000 человек, кроме жандармерии, активная же гражданская гвардия — круглым счетом в 44 000 человек, т. е. была почти равна ей по численности.

К этому в Бельгии нужно еще присоединить жандармерию, которая используется как на войне, так и при стачках и беспорядках в качестве обычной военной силы. Она весьма многочисленна и рассеяна по всей стране, обладает большой подвижностью, может быть во всякое время сконцентрирована, перемещена и мобилизована. В Тервирене близ Брюсселя имеется общая казарма для летучей бригады жандармерии, и отсюда она быстро рассеивается по всей стране в случае стачек или других аналогичных событий, подобно осиному рою. Она состоит большею частью из старых унтер-офицеров, превосходно вооружена и хорошо оплачивается, короче говоря, она составляет отборное войско. В то время как гражданская гвардия как бы создана специально для классовой борьбы и представляет собою специальную мобилизацию элементов самой капиталистической буржуазии, прекрасно сознающих свои интересы, жандармерия играет роль «дворовых псов капитала», руководствующихся лозунгом: «чей хлеб я ем, того и песенку пою».

Япония, которая стоит приблизительно на том же уровне капиталистическо-феодального культурного развития, что и Германия, за последние годы, несмотря на свое, подобно Англии, островное положение, стала вследствие напряженности своих международных отношений прямой копией Германии и в отношении милитаризма, за исключением, пожалуй, только более воинственного воспитания ее войск.

ВЫВОДЫ. РОССИЯ

Из всего сказанного следует, что размеры и особый характер организации армий в существенных чертах определяются международным положением и функцией армии в отношении внешнего врага. Напряженность международных отношений, которая ныне, как правило, является весьма значительной, приводит к созданию постоянных армий, основанных на всеобщей воинской повинности с использованием всех способных носить оружие граждан и с установлением самых строгих форм организации. Это наблюдается даже в еще некапиталистических государствах, которым приходится выдерживать конкуренцию с капиталистическими государствами и защищать себя от них. Однако эта напряженность в отношениях может в значительной степени ослабляться в силу таких естественных причин, как, например, островное положение Англии или изолированное по отношению к другим государствам положение Америки, и в силу таких политических причин, как, например, нейтралитет Швейцарии и Нидерландов. Напротив, функция же «милитаризма внутри», направленного против внутреннего врага, в качестве орудия классовой борьбы неизбежно сопутствует всякому капиталистическому развитию, и сам Гастон Мох указывает, что «восстановление порядка» есть «законная функция народной армии». мере пустились в область европейского континентального милитаризма, что прежде всего вызвано изменением международной обстановки и потребностями джингоистской империалистической мировой политики и, несомненно, изменениями в области внутреннего положения, в частности опасностью усиления классовой борьбы. Едва ли случайно милитаристские припадки английского военного министра Холдена в сентябре 1906 г. совпали с энергичным и самостоятельным выступлением английских рабочих на политической арене. Склонность к введению всеобщего воинского ополчения по швейцарскому образцу (создание которого в Англии, несмотря на инсценированную усиленную агитацию, несколько отодвинуто назад и которому в Соединенных Штатах в послании Рузвельта от 4 декабря 1906 г. придано ) не служит симптомом прогресса. Несмотря ни на что, введение всеобщего воинского ополчения означает усиление милитаризма по сравнению с существующим положением, оно ведет прямо к созданию постоянной армии — этому учит нас именно Швейцария.

Бесспорно, принимая во внимание огромное разнообразие комбинаций в отношении факторов, определяющих размер и форму особых потребностей в защите извне и изнутри, милитаризм обладает значительным многообразием и приспособляемостью, что яснее всего проявляется в военном деле. Но поле деятельности приспособляемости милитаризма ограничивается его целевым, основным назначением — служить средством охраны капитализма. Впрочем, события могут временно пойти по другому пути. независимости военных судов (циркуляр от весны 1905 г.), независимости, которая, конечно, уже нашла себе своеобразные комментарии, благодаря привлечению к ответственности судей в процессе Бильзе[61]. Этими французскими уступками мы обязаны почти исключительно антиклерикализму; клерикализм имеет существенную опору в армии; в своей борьбе против церкви в так называемом «культуркампфе» правительство нуждалось в поддержке пролетариата. Эта комбинация, конечно, не вечна и не возникла из постоянных и существенных тенденций развития; она в своем существе покоится на временной конъюнктуре и идет, как показано, рука об руку с энергичным преследованием антимилитаризма.