В стадах же павианов гамадрилов отношения со стороны вожака к сиротам, как указывает Тих, "ещё более внимательные, чем у резусов". Когда детёныш приближается к опасному месту, вожак удерживает его, подхватывая под живот или оттаскивая за хвост. Вожак стада гамадрилов Дунай, наблюдавшийся в 1946–1950 гг., и вовсе постоянно уделял детёнышам очень много внимания, подолгу держа их на руках. Тих резюмирует рассмотрение взаимоотношений самцов с детёнышами:
Как и в случае с самками, поведение самцов по отношению к детёнышам также является чрезвычайно вариативным, что, конечно же, опять указывает на несводимость данного поведения к категории инстинктивных.
Таким образом, именно такой альтернативный материнскому инстинкту механизм, как забота о детёныше всего сообщества в целом, в ходе эволюции высших приматов и приводит к постепенному исчезновению материнского инстинкта в его биологическом смысле. В свою очередь, забота о постороннем ребёнке возникает как способность, основанная на интеллекте, на той самой "теории разума", на умении понимать, чего хочет другой индивид (в данном случае детёныш), какую потребность он испытывает. То есть забота сообщества о сиротах в первую очередь основывается на разумной деятельности. У человека же вариативность материнского поведения достигает таких показателей, что речи о материнском инстинкте не может быть тем более.
Таким образом, действительно можно согласиться, что материнское поведение и материнские чувства являются продуктом исторического развития человеческого общества и стоят в прямой зависимости от совершенствования сферы общественного познания. Чем больше мать знает о специфике взаимодействия с ребёнком, тем отчётливее она осознаёт ответственность за его благополучное развитие, и именно понимание этой ответственности и является залогом формирования собственно материнских чувств, какими мы их понимаем на данном этапе нашего развития.
Что же касается понимания некоторыми людьми "материнского инстинкта" всего лишь как "потребности иметь ребёнка", то данный взгляд даже не заслуживает подробного рассмотрения, в виду очевидной нелепости. Чтобы испытать "потребность иметь ребёнка", человеку необходимо иметь представление о детях вообще и о том, что люди способны рожать и нянчить, — то есть это означает знакомство с культурным сценарием и "вычерпывание" родительской роли из такого сценария. Если взять для рассмотрения так называемых детей-маугли, выращенных собаками и бегающих на четвереньках, вряд ли нас посетит даже мысль, что у них вдруг может возникнуть "потребность в ребёнке". Для этого необходимо быть погруженным в культуру, владеть её инструментарием и находиться под её влиянием, — только так возможно примеривание на себя роли потенциального родителя и "неожиданного" обретения "потребности иметь ребёнка". Иными словами, люди вычерпывают все свои ценности из культурного пространства и присваивают себе, полагая их исключительно идущими изнутри. Хотя пришли они снаружи. Этот факт два года назад был хорошо продемонстрирован на примере робота София — самобучающейся нейросети, которая, потребив терабайты человеческих текстов, загруженных в Интернет, в итоге выдала, что семья — это прекрасно, и однажды она сама бы хотела иметь дочь. Робот, который хотел бы иметь дочь… Этот пример показывает, что устремления подобного рода ни в коем случае не присущи самому индивиду, а приходят именно снаружи, потребляются из культурной среды. Ну и конечно, ни грамма не инстинктивны.
7. Заключение
В ХХ веке и даже ранее философы, антропологи и некоторые психологи периодически совершали попытки отбелить человека от тени животных инстинктов, ощущая явный эклектизм в построении картины человеческого бытия с добавлением этого сомнительного ингредиента. Но попытки эти были неумелы, процесс этот был слабо обоснован и протекал очень вяло, как правило, лишь посредством применения размытых формулировок и самых общих тезисов, которые никогда не имели достаточной силы убедить въедливого читателя. В итоге картина человеческого бытия то получалась предельно ясной и чистой, то, наоборот, в ней образовывался вакуум, который необходимо было заполнить чем-то смутным, туманным, и инстинкты снова, крадучись, потихоньку вползали в пределы человеческой психики.
Безусловно, как и всегда, проблема крылась в неточности формулировок, чрезмерных обобщениях и губительных поверхностных сравнениях. Не имея достаточного багажа знаний и развитого понятийного аппарата, умельцы от философии и психологии, по сути, просто лили воду на страницах своих работ, выказывая больше своё намерение избавить человека от груза инстинктов, нежели как-то ощутимо реально продвинуть этот процесс.
Но порой и вовсе бывало так, что без спасительной соломинки инстинктов не могли обойтись даже те, кто всячески старались открестить человека от инстинктов. Одним из последних подобных старателей неоднозначного толка в западной психологии был Абрахам Маслоу, основатель гуманистического направления в психологии. В своей легендарной (по причине массовой популярности) работе "Мотивация и личность" (первое издание от 1954-го) Маслоу выступает с призывом пересмотра теории инстинкта, попутно отмечая, что термин сильно дискредитирован в предшествующие годы, так как применялся направо и налево в отношении чрезмерно большого перечня явлений — к потребностям, намерениям, способностям, экспрессии, ценностям и к эмоциям в целом. Маслоу отмечает тот факт, что во многих явлениях человеческой психики есть одновременно нюансы, предопределённые наследственностью, и нюансы, обусловленные научением, жизненным опытом, но спешить назвать подобные явления психики сугубо инстинктивными или же сугубо неинстинктивными никак нельзя. Призывая отказаться от подобной жёсткой дихотомии, психолог предлагает ввести в обиход некий промежуточный вариант — его он называет инстинктоидом, то есть "подобным инстинкту", но не совсем ему аналогичным (в разных переводах так и присутствуют разные термины, то собственно "инстинктоид", то именно "потребность, подобная инстинкту"). Инстинктоид, по Маслоу, это некогда собственно инстинкт, но ослабший, утративший свою непреодолимую силу и сохранивший лишь смутные позывы к конкретному объекту, в то же время не вызывающий никакого конкретного фиксированного поведения по его достижению.
Маленькая драма Маслоу заключалась в том, что как основатель гуманистической психологии он провозглашал человека существом, свободным от всякой предопределённости, вольным искать свои пути в этой жизни, искать самого себя и возможности своей реализации. Поскольку человек способен мыслить и осознавать себя, то именно он сам и является ответственным за своё существование. Он ставит собственные цели и сам же их добивается. Человек ничем не ограничен. Каждую секунду человек создаёт себя сам, лепит своё будущее. Человек свободен. У него всегда есть выбор. В этом суть гуманистической психологии, которая выросла прямиком из экзистенциальной философии. Человек свободен от каких бы то ни было предопределённостей. У человека нет никакой природы, которой ему пришлось бы следовать, человек всегда и всецело такой, каким сам себя делает.
Но развивая свою гуманистическую психологию, Маслоу делает упор на потребностях человека — даже выстраивает собственную иерархию между ними, главные называя базовыми. И в какой-то момент философ упирается в собственные же умозрительные построения: он не в силах объяснить, откуда эти самые потребности берутся. Если потребность в пище, сне и кислороде ещё можно объяснить (этого требует организм, физиология), то как объяснить потребность в любви? Потребность в оценке? Потребность в красоте? Потребность в самоактуализации, желании выразить себя в чём-то и добиться чего-то?
Маслоу сам себе только разводит руками. И именно поэтому ему остаётся лишь объявить эти потребности (кои он тоже причислял к базовым) врождёнными. Вслед за этим он объявляет эти потребности сугубо человеческими, видоспецифическими для всего вида Homo sapiens, отличающими его от всего прочего животного мира. Ну а раз врождённые и видоспецифические, то, значит, это уже почти инстинкт. Но именно "почти", так как Маслоу знал, что в животном мире инстинкт, согласно классической этологии, это жёсткая детерминированность, предопределённость, никакого выбора, а строгое следование возникшему побуждению. Поэтому Маслоу и придумал концепцию инстинктоидов или инстинктоподобных потребностей, которые врождённы, но не предопределяют поведения человека в отличие от собственно инстинктов.
Таким образом, философ, с одной стороны, сразу как бы и отбелил человека от инстинктов (иначе ни о какой изначальной свободе человека речи вести было бы нельзя, а, следовательно, и прощай, вся гуманистическая психология), и, с другой стороны, ввёл новый класс неких врождённых потребностей (без которых его гуманистическая психология, опять же, не оказалась бы возможной, поскольку Маслоу, видимо, был плохо знаком с культурно-исторической психологической концепцией Выготского и попросту не знал, откуда ещё может взяться сила, движущая всем развитием человека как личности).
Маслоу достаточно было лишь подумать о детях-маугли, выросших в собачьих стаях, чтобы понять, что вся его умозрительная концепция неких врождённых высших базовых потребностей является не больше, чем словами на бумаге.
Потребность в оценке? Потребность в красоте? Потребность выразить себя в чём-то?
У детей-маугли, которые бегают на четвереньках и воют на луну?
Маслоу явно кое-что упустил в механизмах формирования человеческой психики. Но в наши планы не входит критический обзор всей философии А. Маслоу — за этим можно обратиться к другим источникам (см. Леонтьев, 1987), параллельно заметив, что принижать достоинства гуманистической психологии в целом совсем не стоит, а также и то, что Маслоу в ходе своей деятельности выявил ряд действительно интересных закономерностей. Сейчас же нас интересуют именно его рассуждения о необходимости введения некоторого промежуточного звена между инстинктами и их полным отсутствием. Желая, но не имея возможностей, помыслить человека лишённым инстинктов, Маслоу вводит понятие инстинктоида, под которым понимает всякое врождённое побуждение. Часть врождённых побуждений он отнёс к категории низших, к которым причислил сугубо физиологические потребности человека: потребность в пище, в воздухе, в тепле, в отдыхе. Категорию высших врождённых потребностей составили потребность в любви, в признании, в оценке, в творчестве, в красоте и др. Обсуждать даже некоторую забавность второй категории потребностей мы здесь не будем, лишь вновь сославшись на феномен детей-маугли и оставляя всех желающих поразмыслить дальше самостоятельно. Нас же интересуют базовые потребности именно первой категории, которую Маслоу обозначил как "низшие потребности" — все эти физиологические нюансы, без которых организм попросту не может существовать, поскольку окажется за пределами своих функциональных возможностей. В одном месте "Мотивации и личности" (2009) Маслоу позволяет себе следующий пассаж: "… любой импульс или потребность, которые обнаружены как у человека, так и у всех прочих животных (например, питание или дыхание), тем самым подтверждают свой инстинктивный характер…"