Командир роты у отца был старший лейтенант Анисимов Иван Андреевич, командир взвода лейтенант Рюмин Анатолий Павлович, командир танка Парамонов Фёдор Андреевич.
Как мы видим из описания подвигов, размещённых выше, все они связаны с именами героев-танкистов, которые были рядом с отцом. Обратите внимание на даты и подписи на документах.
В документах отца, полученных из ЦА МО, говорится о том, что именно в это время мой отец был тяжело ранен и контужен. По воспоминаниям его двоюродного брата санинструктора Михаила Пысенок, папку вытащили из танка почти мёртвого. Понятно, в каком состоянии были остальные члены экипажа, потому что, по воспоминаниям самих танкистов, шанс уцелеть больше всего был у механика-водителя.
Из справки видно, что танков не хватало, поэтому члены экипажа, оставшиеся в живых, размещались в уцелевших танках.
Ещё хочу сказать об очень важном моменте из жизни наших защитников. Пожалуй, просто повторю ещё раз слова нашего союзника в годы самой кровопролитной войны. По мнению Эйзенхауэра, русские считали слишком затратными меры по защите солдат от ран и истощения.
Наши армии ощущали перебои в снабжении боеприпасами и продовольствием. Бойцы голодали, вынуждены были есть мясо убитых зимой лошадей. Бывали случаи, когда выставляли охрану возле живых лошадей, чтобы изголодавшие красноармейцы не пустили их на мясо.
Когда растаял снег, искали полугнилую перемороженную картошку в буртах или на колхозных полях и готовили из нее своеобразный кисель. С картошины сдирали кожицу и крахмалистую массу растворяли в горячей воде.
Танкистам тоже приходилось нелегко. Представьте того же истощённого механика-водителя, который должен двигать рычагами силой под тридцать килограммов. И это не раз и не два, если хочешь уцелеть под обстрелом врага.
Приведу один жуткий документ из дневника военачальника А. И. Ерёменко. О самом полководце читала разное. Но так уж повелось у историков и журналистов: кто-то защищает свою прежнюю ложь, а кто-то пытается дойти до истины.
Генерал Ерёменко Андрей Иванович, принимая Калининский фронт, обнаружил проблему, которая беспокоила его больше всего — обеспечению войск продовольствием.
Его предшественник организовал это дело из рук вон плохо, следствием чего стал приезд 6 мая на Калининский фронт комиссии Государственного комитета обороны во главе с секретарем ЦК ВКП(б), начальником Главного политуправления РККА генерал-полковником Александром Щербаковым: «случались большие перебои в питании, люди недоедали из-за плохой организации снабжения, за что и сняли Пуркаева. В первом квартале 1943 года было 76 случаев смерти от истощения».
Вот что он отмечает в своих дневниках.
«Командующий армией генерал-лейтенант Голубев вместо заботы о войсках (солдаты недоедали, умирали от истощения) занялся обеспечением своей персоны.
КП Голубева, как трусливого человека, размещен в 25–30 км от переднего края и представляет собой укрепленный узел площадью 1–2 гектара, обнесенный в два ряда колючей проволокой. Посредине — новенький рубленный, с русской резьбой пятистенок, прямо-таки боярский теремок. На это строительство затрачено много сил и средств, два инженерных батальона почти месяц трудились, чтобы возвести такой КП. Это делалось в то время, когда чувствовалась острая нехватка саперных частей для производства инженерных работ на переднем крае. В доме четыре комнаты, отделанные по последней моде, и подземелье из двух комнат, так что хватает помещений и для адъютантов, и для обслуживающих командующего лиц. Кроме того, построен домик для связных, ординарцев, кухни и охраны.
Подземелье и вход в него отделаны лучше, чем московское метро. Построен маленький коптильный завод. Голубев очень любит копчености: колбасы, окорока, а в особенности рыбу, держит для этого человека, хорошо знающего ремесло копчения. Он держал для личного довольствия одну, а иногда и две коровы (для производства свежего молока и масла), три-пять овец (для шашлыков), пару свиней (для колбас и окороков) и несколько кур. Это делалось у всех на виду, и фронт об этом знал. Член военного совета армии Шабалов не отставал от командующего. Может ли быть хороший воин из этакого генерала? Никогда! Ведь он думает не о Родине, не о подчиненных, а о своем брюхе. Ведь подумать только — он весит 160 кг».
Далее пишет о другом командарме генерале Алексее Зыгине:
«…страшно растранжиривал продовольствие. Просто диву даешься, как люди теряют честь командирскую и совесть партийную. Зыгин перебрал одной водки 310 литров (по литру в день выпивать — и то на год хватит), а таких продуктов, как колбаса, масло, сыр, сахар… брал без счета. Все это делалось в условиях, когда и в стране трудновато с продовольствием, и в войсках не налажено снабжение».
И такое было зачастую, потому что командование == власть сразу установили пропасть между народом. Как говорил генерал Ерёменко: «Наши генералы заболели барством».
Судьба свела моего отца с генералом Ерёменко на поле боя в 1943 году. Как бы там ни говорили разные оппоненты этого смелого генерала, что бы ни придумывали, но я хочу сказать одно: он часто бывал не передовой наравне с простым солдатом. Даже тяжело раненный ещё месяц руководил боем на носилках.
Примечание.