– Тогда, господа, отдыхайте, а через два часа приглашаю вас и ваших людей ко мне на ужин.
Все встали, а я запросил разрешения удалиться и пошёл на пляж восточнее форта, где недалеко от берега плескалась моя Дженни.
Блок, на который они прикатили, больше напоминал собой маленький хорошо укреплённый лагерь. Соответственно, и народу тут было человек 40–50, не меньше. Хас вышел из пикапа и поздоровался с командиром блока.
Тот выдал цветистое латиноамериканское приветствие, строча языком, как из пулемёта. Хас, чьи познания в испанском были гораздо скромнее, чем у его оппонента был вынужден ограничиться фразой «Buenas tardes. Encantado de conocerte.»[135]
Им показали место, куда они могут поставить свою технику и где разместиться. Первым делом, Хас расписал вахты и тут же выставил часового у техники. Офицеры втихаря ворчали, но зная Хаса, в открытую возражать не посмели. Впрочем, им здесь два-три дня побыть и назад, на Базу.
… Второй день принес им сюрприз прямо с утра. К Хасу подошёл командир блока и через переводчика поинтересовался, нет ли у них с собой сыворотки от змеиных укусов. Одного из его людей несколько дней назад укусила змея. Они ему кололи сыворотку, как им прописал ихний доктор, а сегодня выяснили что она у них кончилась. А колоть человеку надо. Хас велел позвать своего медика и у подошедшего Туриста поинтересовался, есть у них сыворотка. Тот ответил утвердительно, но тут же изъявил желание колоть самолично. Чтобы, так сказать, в целях тренировки. Тут Хас врубил «командира» и сказал, что колоть будет он. На что подошедшие Закат и Апач возразили, что в дружном пиратском коллективе так не делается. В итоге, из восьми присутствующих офицеров, каждый изъявил желание поднять свой уровень медицинской подготовки. Поскольку такое важное дело, как определение палача лечащего врача, нельзя было пускать на самотёк, решили подойти к нему серьезно и играть в «камень-ножницы-бумага». По итогу выиграл Закат. Получив от Туриста шприц с вакциной, он направился к домику, где содержали потерпевшего заболевшего. Остальная толпа дружно потопала следом, не желая пропустить это зрелище. Войдя в домик, Закат поинтересовался у переводчика, кто из трёх латиносов, находившихся в комнатке, является больным. Чтобы не дай Бог, не перепутать и не вколоть драгоценную вакцину не тому. Тот пальцем указал на самого маленького из них. Невысокий, меньше 170 см ростом, латиноамериканец с ужасом смотрел на огромного (187 см роста) бородатого Заката и на толпу таких же здоровых бородачей за ним. Закат, который в Рязанском училище учил немецкий[136], а в разведроте Тульской дивизии вообще ничего не учил, на ломаном «латиноамериканском» скомандовал пациенту:
– Ну ты, придурок, давай, поворачивайся, шнелль, сейчас буду тебе укол делать. Алес вирд гут, кейне сорг.[137] Быстро тебе жопу продырявим и ман мусс эссен либер махен унд шнапс дринкен.[138]
Для убедительности он ладонью одной руки несколько раз с силой ударил сверху по кулаку второй, изображая, как ему казалось, процесс производства укола.
Однако маленький латинос усмотрел в жестикуляции Заката совсем другой процесс, потому как он отпрыгнул в самый дальний угол и прижался жопой к стене.
– Ты чего, болезный? – не понял его телодвижений Закат. – Ну-ка ком, леген вир унс хин унд фикен нихт майн гехирн.[139]
– Ты неправильно ему говоришь, – подсказал ему из-за спины давящийся от смеха Хас. – Ему надо сказать «каброн, но пруебес ми пасиенсия и те вуэлвас локо»[140].
– Эй ты, каброн, – дисциплинированно повторил Закат. – Ну ты, это… в общем, ты слышал… давай, делай, как тебе сейчас только что сказали. – И он ткнул пальцем себе за спину, в направлении Хаса.
На беднягу жалко было смотреть. Он разразился быстрой непонятной речью минут на пять, в конце монолога сорвался на визг, а потом вообще заплакал.
– Чего это он? – недоуменно спросил Закат, поворачиваясь к переводчику.
– Он считает, что вы его сейчас хотите использовать как женщину, – пояснил тот. – А он этого не хочет. Он считает, что вы хотите воспользоваться его болезнью и сделать его своим… как это сказать… своим женой.
– Обалдел, что ли? – начал накаляться Закат. – Нахрен он мне нужен, у меня дома жена есть. В общем, давай, талдычь ему, что я просто укол сделаю и все. Ничего больше.
Переводчик и больной вступили в длительную дискуссию между собой, в ходе которой переводчик пытался убедить своего оппонента, что это всего лишь доктор с бригадой скорой помощи, а тот резонно возражал, что для укола достаточно и одного человека, к чему вся эта толпа? Путём длительных высоких переговоров стороны пришли к тому, что в помещении останется только Закат, а остальные будут наблюдать из коридора. Ложиться больной не будет, укол ему сделают стоя, причём для укола он спустит штаны только на одной булке и только чуть-чуть, чтобы иголка вошла. Закат, уставший от этой китайской дипломатии, как только пациент замер в позиции «сломанной березы», подошёл, всадил шприц, как нож в тушу, быстро ввёл сыворотку, отвесил пациенту леща и вышел на улицу, сунув в зубы сигарету. Подошёл и встал рядом Хас, так же прикуривший местную продукцию табачной индустрии. Щурясь на солнце, он задумчиво сказал:
– Жаль, что у вас в Рязани испанский не учили…