Глава 12

Признаться, когда я увидела артефакт, которым собирались разрушать Сиятельный корпус, испугалась: это была концентрированная тьма. Вязкая, колючая, вызывающая безотчётный ужас. А ведь я видела только изображение, а не стояла рядом, в отличие от Диего, которого приложило идущей от артефакта силой так, что он побледнел, а волосы встали дыбом. Надеюсь, от воздействия магией, а не от страха.

Тётя же невозмутимо прошла к самому артефакту и принялась двигать рычажки и кристаллы, выстраивая одной ей понятную схему.

— У вашей родственницы железная выдержка, — отметил Рауль. — Смотрю, даже дону Дароку в присутствии этой магии нехорошо, а донья Хаго словно ничего не замечает.

Белизна Диего начала отчётливо приобретать сине-зелёный оттенок, когда тётя завершила настройку и нажала на большой кристалл, который тут же засиял яркой тревожной краснотой.

— Вот и всё, дон Дарок, — она повернулась к спутнику и усмехнулась, оценив его плачевное состояние. — Хоть одно полезное дело мы с вами сделали, если уж Эстефанию не нашли.

— А если окажется, что ваша племянница здесь и взорвётся вместе с остальными? — глухо сказал он, прижимая к лицу кружевной платок, по стилю подходящий больше даме, чем брутальному сеньору.

— Я её здесь не чувствую, хотя, признаюсь, дон Дарок, есть в стенах этого университета какие-то странные родственные эманации. Но если бы Эстефания была тут, я бы её обнаружила, уж поверьте, у меня свои методы.

Почему-то подумалось про фамильяра, который наверняка сейчас рыщет по всему университету. Как так получилось, что он подчиняется донье Хаго, хотя должен подчиняться только Эрилейским? Или... уже донья Хаго подчиняется ему? Но она не выглядит зависимой и выполняющей чужие неприятные требования, в отличие от Диего. Того явно тяготило поручение, выданное королём. Почему-то подумалось, что говорил он тогда перед дверью в расчёте на слушателей, которых подозревал или на которых надеялся.

— Жизнь порой непредсказуемая штука, — заметил Диего и с огромным облегчением закрыл дверь к артефакту уничтожения. Активировать запирающее заклинание он тоже не забыл. — Сейчас нет, а потом появится и взорвётся вместе с университетом.

— Значит, такова её судьба, — равнодушно бросила тётя и пошла к выходу. Задерживаться она здесь не собиралась. И я её понимала: устройству уже столько лет, что оно может сработать куда раньше, чем запланировано.

— И вам ничуть не будет жаль донью Эстефанию? — бросил ей вслед Диего.

— Она сама выбрала свой путь, — заметила тётя. — Хотя могла бы принять судьбу наследницы великой фамилии. Так что нет, не будет. Разве что в части планов, которые придётся корректировать. С её поддержкой всё прошло бы намного легче.

— Что именно?

Тётя остановилась и развернулась к идущему за её спиной Диего. По её рукам поползло незнакомое заклинание, которое явно не несло в себе ничего хорошего: как я успела понять, чем темнее заклинание, тем большей гадости от него можно было ожидать, а это было угольно-чёрным. Таким чёрным, что казалось: оно уже вовсю поглощало донью и начало с рук.

— Откуда такие интересы к чужим тайнам, дон Дарок? Выполняете поручение сюзерена?

— Упаси Двуединый. — Выставил Диего руки в защитном жесте. — Пытаюсь вести светскую беседу, насколько это вообще возможно в такой ситуации. Вы уверены, что это древнее устройство не взорвётся прямо сейчас?

— Никак вы трусите, дон Дарок?

— Не хотелось бы умереть во цвете лет из-за чьей-то глупой самонадеянности, донья Хаго, — огрызнулся он.