Я похолодел. Выродок не станет даже тратить пулю. Выкинет наружу, и поминай, как звали.

— Что, не ожидал?

Я признаться действительно не ожидал от этого поддонка снисхождения. Смерти — да, но издевательств…. И почему власть предержащие всегда такие сволочи?

Ловкие беспринципные людишки. Видимо, не многие решатся нырнуть в океан дерьма гордо именуемый политикой. Врать не краснея народу, не испытывая угрызений совести.

— Знаешь, — сказал я ехидно Санчесу, — я за тебя не голосовал.

Красное лицо метиса расплылось в злорадной улыбке, мясистые губы обнажили жёлтую эмаль зубов.

— Мне всё равно хватило, — палец президента утопил белую мигающую кнопку на стене, кабина дёрнулась, поползла вверх.

— Это не имеет значения. Главное мы сохранили структуру. Дёргаем за ниточки, проворачиваем…

Мне так и хотелось плюнуть в его крысиные глазки, откусить крупный прыщавый нос, плюс въехать сапогом между сутулых коротких ножек. Эти люди заигрались.

Оторвались от реальности и воротят что не попадя.

Едва не вскрикнув от боли, я повернулся к двум безмолвным болванам в камуфляже.

— Может, хоть наручники снимите?

Экзекуторы равнодушно переглянулись, уставились на своего патрона.

— Это можно, — оскалился тот. — Осматривать достопримечательности столицы удобнее, когда ни что не мешает.

Все кто ехал в лифте, заржали, будто это было смешно. Наручники за спиной щёлкнули, я как подкошенный рухнул к ногам президента.

— Не прикидывайся.

Начищенный ботинок Санчеса отпихнул меня к стене. Онемевшие кисти не слушались, голова норовила встретиться с полом. Я чувствовал себя, словно выжатый лимон, чихни и рассыплюсь как старая развалина. Сдаться сейчас — не дождутся. Пальцы упрямо впились в настенный выступ белоснежной отделки кабины, кое-как удалось сесть.

— Я не прикидываюсь, мексиканишка. Мне и вправду…

Меня снова хотели отоварить за непочтение, но Санчес вовремя остановил своих молодцов.

— Не трудитесь, ребята. Пусть почешет языком напоследок.