Что меня поразило, я не колебался даже мгновения. Только сильней стиснул заветный козырь, рявкнул повелительно толстяку в ухо.

— А что мне собственно терять?

Фигуры в резиновом облачении попятились. Тот, что маялся слева, стянул маску, его товарищ отступил на шаг к сгрудившимся около шкафов с экипировкой телохранителям. Ничтожества. Сейчас, я бы наверно, разорвал их голыми руками.

Адреналин встряхнул дремавшую ярость, энергия брызжет из глаз. Такое ощущение, что воздух буквально наэлектризован. Пожелай, и любой здесь будет испепелён одним лишь взглядом, станет неприметной кучкой дерьма, коими по сути они и являются.

— Назад, ребята, не провоцируйте.

Сникший голос Санчеса, казался гласом из преисподней. Таким, своего президента здешние обитатели вряд ли видели. Руководитель должен источать уверенность, по-другому нельзя. Показывать слабость последнее дело.

— Слушайте, что вам говорят!

Граната у его виска нервно дрожала. Один неверный шаг и наши останки нарисуют сюрреалистическое полотно на здешних невзрачных стенах.

— И оружие, пожалуйста, бросьте! — уже почти по-дружески попросил я. — Ну! — мой рык отразившись от стен, встряхнул скученную ватагу вояк. Вначале кто-то позади, затем и другие стали швырять к нашим с президентом ногам пистолеты и ножики. Кто-то даже избавился от какой-то наикрутейшей электронной хреновины, чрезвычайно грозной на вид. Прекрасно. Всё-таки и один в поле воин. Глядя на эту идиллию, я отдавал себе отчёт, что настоящий профи не станет избавляться от всего. Что-то да припрячет. Прибережёт, а потом когда не ждёшь, неожиданно воткнёт стилет под лопатку.

— Шустрее! — подогнал я чёрное воинство. — Активнее, вашу мать, активнее!

Неужели просыпается генетическая память. Вроде с русскими и пообщался только несколько часов, а нахватался по полной. Вот, что значит корни.

Гора оружия продолжала расти, вместе с ней пропадал воинственный пыл президентского легиона. На меня смотрели обыкновенные глаза обычных людей, со своими горестями и проблемами, такие как я, граждане великой страны рухнувшей в тартар. Я понимал что, из них ни кто не готов умереть, я тоже, но блеф единственное, на что можно надеяться.

— Сделайте же, что-нибудь! — взвизгнул под рукой пухлый мексиканский рот. — Вы же давали присягу!

Что произошло дальше, представить я не мог. Ожидал чего угодно: нож в сердце, пулю из припрятанного пистолета. Но из толпы «преданных» людей первого лица самой могущественной державы, раздался лишь одинокий голос.

— Да, пошёл ты!

Надо было видеть посеревшее лицо Санчеса. Не хотел бы я оказаться на его месте.

Он думал: всегда будет на коне, дёргать за ниточки, строить козни, но кони тоже иногда лягаются. Припечатает — мало не покажется.

— Сам выпутывайся, хватит!

Толпа чёрных загалдела. Даже громила в прорезиненном одеянии, ещё пару минут назад порывавшийся выпроводить меня на экскурсию по местным достопримечательностям, и тот послал своего патрона куда подальше. Это понятно.

Коварный боров, похоже, их тоже достал. Жизнь без надежды — существование, жалкое прозябание в старом глубоком подвале.