— Заходи, — сказал он мне с какой-то особенной интонацией. Такими как у него голосами разговаривают уголовники в советских фильмах про милицию. — Ты постой здесь, на видном месте, а Андрюша сбегает, скажет, что ты пришел. Как тебя зовут-то?

— Меня зовут Нестор, — ответил я.

Длинный недовольно произнес: «Я вам что, девочка на побегушках?», но, подчиняясь быстрому взгляду прищуренных глаз, повернулся спиной и вразвалочку пошел к дому.

— Как тебя зовут, не понял я? — удивился Опасный, повернувшись ко мне. — И не слыхал такого имени никогда!

— Я твоего тоже не слыхал.

— Да мое и не важно.

«Как хочешь! — подумал я. — В принципе, всегда труднее убить человека, чье имя ты знаешь. Хотя с Веней я ничего такого не почувствовал».

Мы стояли посередине голого большого двора. Перед нами высился добротный, двухэтажный дом из белого кирпича. Тогда собственный дом был большой редкостью, а вот Сивый жил в таком доме и горя не знал! До моего появления здесь.

По моим сведениям, полученным от Вени и от мамаши тоже, проблема у Сивого образовалась совсем недавно в лице некоего неясного типа по прозвищу Масленка. Новенький тоже оказался крупным поставщиком наркоты и всего такого. Не вдаваясь в отвратительные уголовные дела, скажу только, что два торговца наркотиками регулярно цапались из-за рынка сбыта. Потом они сумели договориться о разделе владений и, как казалось, воцарился мир. Однако мир этот был очень шатким: постоянно случалось нечто, подрывающее взаимное доверие и накалявшее и без того непрочное терпение партнеров. В последний раз случилось следующее: один из дилеров Масленки влез со своим товаром на территорию Сивого. Его поймали и хорошо проучили, но теперь с его босса полагался штраф. Однако, Масленка заартачился, не желая платить. Он аргументировал свое поведение тем, что за каждым своим глупым продавцом уследить не может, да и не должен. А вот мамаша считала, что у Масленки появилась какая-то новая, особо крепкая, крыша и он теперь ничего и никого в районе не боится.

У Сивого тоже была кровля что надо! Я на нее и рассчитывал.

— Смотри-ка, — сказал Опасный, указывая на окно во втором этаже дома. — Тебя зовут!

Я глянул вверх. Из окна нам махал Андрюха. По-видимому, как я решил при разборе полетов, в этом махании заключался некий тайный знак — команда, поскольку я ощутил свирепый удар в спину. Я был не готов к нападению, поэтому вполне естественно упал лицом вниз на землю и выгнулся в позвоночнике, стараясь ослабить боль. Но этого у меня не получилось: на меня уже навалился Опасный, которого я благополучно проворонил, хоть и заранее знал, что за ним надо следить. Противник попытался заломить мне за спину руки. Левая уже попала в удивительно крепкие тиски его пальцев. Если бы он схватил и вторую руку — это был бы конец! Поэтому я заставил себя забыть про боль в отбитых почках и резко вывернулся под Опасным. Мне удалось лишь перевернуться на левый бок, причем потянулись мышцы и чуть не сломался локтевой сустав, но и это было хорошо.

— Ах ты, какой ловкач, — шипел все еще сидящий на мне мужик, — щас я тебя...

Он стал пытаться совладать с моей правой дланью, но я и сам не заметил, как в ладони оказалась деревянная ручка моего любимого ножа. Я всегда ношу его с открытым лезвием, но в кожаном чехле. И чехол и деревянная ручка уже успели впитали в себя кровь разных людей, напьются они и сегодня.

Он вскрикнул, а когда понял, куда вошло короткое, но необыкновенно острое и гладкое лезвие, отчаянно завопил. Я невольно рассмеялся, но Опасному уже было не до меня. Девять из десяти мужиков не могут продолжать сражение, если у них вспороты яйца.

Сбросив орущего новоявленного кастрата с себя, я кинулся в сторону дома. Навстречу мне уже выбегал длинный Андрюша, а за ним еще три тени. Всего четверо. Вместе с опасным — пятеро. Все правильно, я столько и насчитал народу, когда сидел в машине и готовился к делу.

Длинный был очень нервным. Именно поэтому, с ним оказалось легко: я только замахнулся на него правой рукой с окровавленным ножом, как он закрыл лицо обеими, оставив грудь и шею открытыми. Я не поленился направить лезвие выше грудины, в яремную впадину. Парень упал, а я остановился над ним. Трое других тоже вышли на меня из дверей, но не стали нападать сразу, а приостановились. Сивый, я узнал его по хозяйской осанке, стоял посередине. Он был высок, широк в плечах и мордат. Такого моим ножичком и не свалишь! Двое других были ему под стать.

— Что же ты своих псов не придерживаешь? — спросил я, внаглую обращаясь прямо к Сивому. — Они у тебя бешеные, покусать могут!

«Псы» валялись во дворе. Опасный, катаясь по земле и воя, а длинный — без признаков жизни, только кровь толчками вытекала из его горла. Его уже не спасут.

— А ты, гнида, чего здесь раскомандовался? — с угрозой, которую невозможно было проигнорировать, спросил наркобарон. Я пожал плечами. Пусть скажет еще что-нибудь. Мне и впрямь было не понятно, почему на меня напали.