Т-с-с… (Шепотом). Вот, возьмите.

Первый актер: Что это?

Горацио: Хватит, чтобы добраться до Лондона.

Первый актер: Вы нас обижаете. Эту пьесу мы сыграем бесплатно. Так сказать, из-за одного только уважения к публике.

Горацио: Берите, говорю вам. (Отдает кошелек актеру и прислушивается). Ушли, кажется.

Первый актер (держа кошелек в руках): Нам, право, совестно.

Горацио: Тогда успокойте себя каким-нибудь подобающим монологом, если он, конечно, найдется в вашем репертуаре. Считайте, что, будучи единственным зрителем вашей пьесы, я заплатил и за партер, и за галерку. (Подходя к столу). Теперь последнее. (Взяв со стола бумаги, помедлив). Вот тут я набросал кой-какие сценки о нашем принце. Все важное, что удержала память и кое-что с чужих слов, во всяком случае, вполне достаточно, чтобы нанизать на это правду. Когда у вас будет желание – взгляните. Вдруг вам захочется в память о принце разыграть его историю? (С горькой усмешкой). Если, конечно, ваша память о нем переживет его на несколько месяцев, что иногда случается.

Первый актер: Намного больше.

Горацио: Ах, не зарекайтесь. У времени – тысяча способов, чтобы отшибить нам память. Всего несколько мгновений и вот уже все, что было еще недавно так живо, так близко, уже бледнеет, уходит, стираются краски, исчезают детали и остается только сухой язык протокола, черточка между двумя датами, сноска в книге, а через какое-то время не останется и этого. Но даже если кому-то вдруг придет в голову порыться в архивах и извлечь на свет божий все эти желтые листы, переписку, воспоминания современников и очевидцев, то, что они, как ни тень праха, из которого, как ни старайся, уже не выжмешь ни капли жизни?

Первый актер: Именно на то и существуют подмостки, ваша милость. Время обходит их стороной.

Горацио: Когда бы так, там с вами вместе толкался б целый мир. (Протягивая бумаги). Возьмите.

Первый актер: С благодарностью. (Принимая бумаги). Вы делаете нам бесценный подарок.

Горацио: Не вам, и не подарок. Всего лишь возвращаю принцу обещанное, если, конечно, он в нем еще нуждается. Все остальное теперь – дело случая… Только заклинаю вас – не делайте из этой истории ничего ни слишком назидательного, ни слишком героического. Тут слышится совсем другая мелодия. Она, правда, едва угадывается за словами и поступками, но так, что эти последние выглядят скорее приправой, чем основным блюдом. Потеряете ее – и все пропало.

Первый актер: Мы будем внимательны.

Горацио: Скорее, сердечны.

Первый актер: Тогда и то, и другое.