– Mon père est mort, – резко ответил Фабиан. – Il y a longtemps[25].
Леконт улыбнулся и одобрительно кивнул.
– Ты прекрасно говоришь на моем языке, – похвалил он.
– Мать говорила со мной только на нем, – ответил маг. – Давайте к делу. Вы хотели меня видеть. Даже искали меня. Зачем?
В этот момент в гостиную вошел Анжель с чайным подносом. Дворецкий принялся разливать чай по небесно-голубым фарфоровым чашкам. По комнате поплыл чарующий аромат бергамота. Закончив, слуга удалился. Леконт взял чашку и поднес к губам. На лице старика отразилось удовольствие.
– Зачем я искал тебя? – Чашка звякнула о блюдце. – Все просто, Фабиан. Мне нужны наследники. А ты единственный оставшийся у меня кровный родственник. Тебя было нелегко найти, я ведь ничего о тебе не знал. Сначала искал под своей фамилией, но безуспешно. Впрочем, детали не важны. Ты задал вопрос, я ответил.
– Да, благодарю. Значит, вам нужен наследник? А если я не согласен?
– Это твое право. Я не стану тебя удерживать или навязываться. Но ты – Делакруа, и, значит, моя собственность когда-нибудь станет твоей. Что ты будешь с ней делать дальше, это уже твое дело.
Леконт снова поднял свою чашку.
– Советую попробовать. Анжель готовит невероятный чай.
Старый маг тепло улыбнулся и сделал глоток. Фабиан без особого энтузиазма пригубил напиток из своей чашки. Le thé exceptionnel[26], так бы охарактеризовал он напиток.
– Действительно очень вкусно!
Леконт издал смешок.
– Тридцать лет назад твой отец сказал то же самое. Он сидел напротив меня ровно на том же месте, где сейчас сидишь ты. Признаться, я бы очень хотел, чтобы ты оказался больше похож на Габриэль.
Лицо Фабиана исказилось. Но спасибо собеседнику за честность.
– Отец был не очень хорошим человеком, – сказал молодой маг, а после небольшой паузы добавил: – Но я не мог выбрать себе родителей.
– Вернемся к тебе. Ты приехал, меня это удивило. У тебя наверняка была сотня причин оставить письмо нотариуса без внимания. Но ты здесь. Значит, сотню причин перевесила одна. Или их было больше?
Отчего-то Фабиану хотелось быть откровенным с Леконтом, несмотря на характер старика. Маг вовсе не стремился закрыться. Он посмотрел на расшитый узорами изумрудно-золотой восточный ковер и потер друг о друга ладони. Фабиан внезапно ощутил себя ребенком, пятнадцатилетним подростком.
– Одна. Я хотел узнать о своей семье. Маму я почти не помню. Отец мало о ней рассказывал. А потом и его не стало. Я даже не подозревал, что кто-то из моей семьи еще жив.
Леконт снова улыбнулся, и в этой улыбке Фабиану привиделся триумф. Но маг знал, что старик готов рассказать ему все. Стараясь не выдать своего предвкушения, он приготовился слушать.