Я несколько раз обошел дом тренера, опасаясь засады. То, что мне не удалось обнаружить ни одной машины вокруг, ничего не значило. Машины можно было отогнать на соседнюю улицу, а засаду разместить, как в самом доме тренера, например, в соседних квартирах, так и в близстоящих пятиэтажках.
Еще раз все осмотрев, и по-прежнему не заметив ничего подозрительного, я зашел в подъезд, настороженно вслушиваясь в каждый шорох. По лестницам поднимался бесшумно, вслушиваясь в каждый подозрительный шорох, но не встретил никого, кроме огромного пушистого кота, который, завидев меня, сначала грозно зашипел, а потом метнулся вверх.
Тренер жил на третьем этаже один в двухкомнатной квартире. Дети давно переехали жить в областной город, а жена умерла от рака пару лет назад. Единственным занятием и развлечением Николая Васильевича остался только спортзал и каратэ.
Дверь открылась сразу после моего звонка, словно меня ждали.
— Заходи, — тренер стоял в проеме двери, одетый в свой традиционный синий спортивный костюм. — Мне позвонил Сергей. Не беспокойся, больше он никому ничего не сказал. Ты его сильно напугал, мужества у него хватило только на то, чтобы предупредить меня. Чем ты ему пригрозил, что он так испугался? Сергей — хороший боец…
— Я только напомнил о том, что и у него есть семья…
Плохой прием, неправильный, — недовольно поморщился тренер.
Запрещенный удар. Семья у всех слабое место, наши жены и дети не могут себя защитить. Воины так не поступают… — Я его никому не сдавал, а он это сделал,
— напомнил я. — Прием действительно не новый и не лучший, но действенный. Каждый должен знать, что за его поступки отвечает не только он один, но и те, кто находится рядом. Таков закон.
— Плохой закон, и очень старых времен, —
Николай Васильевич внимательно осмотрел меня. — Выглядишь неважно, весь в грязи и крови, а голова вообще кроваво-красная, словно ее пробили камнем. Пришел вымыться, переодеться?
— Давно мечтаю об этом, — смущенно улыбнулся я. — И поесть было бы тоже неплохо.
Ладно, проходи, что-нибудь придумаем, — тренер посторонился, пропуская меня, одновременно цепким взглядом проверяя лестничную площадку. — Еда, правда, холостяцкая, яичница…
Я вошел в небольшую прихожую и остановился. Пройти дальше, не решился. Слишком много было на мне грязи и крови.
— Снимай обувь и проходи, — тренер подтолкнул меня в спину и недоуменно взглянул на свою руку, она была вся в крови.
— Это не поможет, — я сбросил кроссовки, показывая ноги в рваных грязно-кровавых носках. — Насквозь пропитался грязью и кровью, да и ночевал в подвале вместе с бомжем.
Пожалуй, тут требуется другое решение, — согласился со мной Николай Васильевич. — Снимай все и выбрасывай в мусоропровод на лестничной площадке, а я пока наберу в ванну воду. Попробую подобрать тебе одежду, ты ростом почти как мой старший сын. Кроссовки тоже выброси, их больше не отмоешь…
Я разделся, безрукавку, конечно, оставил, поскольку в ней находился стратегический запас спиртного. Все остальное свернул в большой и грязный ком, и, выскочив в одних трусах на лестницу, выбросил в мусоропровод. Заодно проверил лестницу и подъезд.
Все было чисто, за мной никто не следил. Когда вернулся, меня уже ждала вода с обильной пеной и приятным запахом. После подвала, запаха фекалий и канализации, это было нечто божественное.
Я мылся долго, периодически меняя воду. После первого моего погружения она сразу приобрела кровавый оттенок, который пропал только после неоднократной смены воды.