– Но зло бывает видно только по его результатам!

– Таков удел многих великих зол, – сказал Лето. – Ты проник только в часть моего видения. Неужели у тебя не хватило сил?

– Ты же понимаешь, что я не мог бы остаться там навсегда. Я никогда не делал зла. Если знал, что это будет зло. Я не сын Якуруту. – Он поднялся на ноги. – Ты же не думаешь, что я из тех, кто по ночам смеется над другими?

– Очень грустно, что ты никогда не был истинным фрименом, – сказал Лето. – Мы, фримены, знаем, как назначать арифу. Наши судьи умеют выбирать из зол наименьшее. И так будет у нас всегда.

– То есть у фрименов? Ты хочешь сделать их рабами судьбы? – Пауль подошел к Лето и каким-то застенчивым движением протянул вперед руку, коснулся оболочки, покрывающей кожу сына, провел пальцами по руке, потом по плечу, до уха, потрогал щеку, потом рот.

– Ах, все-таки у тебя осталась еще природная плоть, – сказал он. – Но куда заведет тебя новая плоть?

Пауль бессильно уронил руку.

– Туда, где люди смогут творить свою судьбу каждый миг.

– Ты говоришь так, как может говорить Мерзость.

– Я не воплощение Мерзости, хотя мог стать им, – сказал Лето. – Я видел, как это случилось с Алией. В ней живет демон, отец. Я и Гани знаем этого демона: это барон, твой дед.

Пауль прикрыл лицо руками. Плечи его затряслись. Потом овладел собой и опустил руки. Рот его был плотно сжат.

– Это проклятие нашего Дома. Я молился о том, чтобы ты выбросил это кольцо в песок, чтобы ты отрекся от меня и выбрал другую жизнь. Все было перед тобой.

– Но какова цена?

Пауль ответил после долгого молчания:

– Конец пути содержит его оправдание. Однажды я не смог отстоять свои принципы. Только однажды. Я принял махдинат. Я сделал это ради Чани, но это сделало меня плохим правителем.

Лето было нечего ответить на это. Память о том решении была у него в душе.

– Я не могу лгать тебе больше, чем я лгал себе, – продолжал Пауль. – Я это знаю. Каждый человек должен иметь такого судью. Я хочу спросить у тебя только одно: Тайфунная Битва действительно необходима?

– Да, в противном случае род человеческий угаснет.

Пауль почувствовал истину в словах Лето и тихо произнес, признавая преимущество видения сына:

– Я не видел этого среди возможностей выбора.