– А если я воспользуюсь такой возможностью и убегу?

– У тебя не будет такой возможности.

– И все же я клянусь тебе, что Алия одержима. Что мне сделать, чтобы убедить тебя в том…

– Это очень трудно доказать, – сказал Стилгар.

Айдахо вспомнил слова Джессики и сказал:

– Но у тебя есть способы доказать это.

– Способы действительно есть, но очень болезненные и беспощадные, – проговорил Стилгар. – Именно поэтому я упомянул о нашем отношении к чувству вины. Мы можем освободить себя от чувства вины, которое может нас уничтожить в любом случае, но только не в процессе об одержимости. В таком трибунале на судьях, а они тоже люди, лежит очень большая ответственность.

– Но вам приходилось делать это раньше, не правда ли?

– Я уверен, что Преподобная Мать не упустила ни одной детали из нашей истории в своем рассказе, – сказал Стилгар. – Ты же отлично знаешь, что нам приходилось заниматься такими делами.

Айдахо отреагировал на раздражение в голосе Стилгара.

– Я не пытаюсь загнать тебя в ловушку неверного решения. Это просто…

– Была долгая ночь, но вопросы остались без ответа, – сказал Стилгар. – И вот наступило утро.

– Я должен получить разрешение послать сообщение Джессике, – сказал Айдахо.

– Это будет послание на Салусу, – произнес Стилгар. – Я не могу давать обещаний на один вечер. Мое слово нерушимо, именно поэтому сиетч Табр до сих пор нейтральная территория. Я не допущу никаких посланий. Я обязан сделать это ради моего сиетча.

– Алию надо судить, и сделать это должен ты!

– Возможно, возможно. Но, во-первых, надо убедиться, нет ли смягчающих обстоятельств. Может быть, это просто ошибка власти или обыкновенное невезение. Может быть, это дурные наклонности, которые есть у всех людей, а вовсе не одержимость.

– Надеюсь, ты не думаешь, что я веду себя, как обманутый муж, который хочет расправиться с неверной женой чужими руками?

– Такая мысль могла бы посетить кого угодно, но только не меня, – сказал Стилгар. Он улыбнулся, чтобы смягчить язвительность своих слов. – У нас, фрименов, есть своя традиция, свой хадит. Если мы боимся ментата или Преподобной Матери, то обращаемся к обычаю. Говорят, что единственное, чего мы по-настоящему боимся, так это своих собственных ошибок.

– Госпоже Джессике надо обо всем сообщить, – сказал Айдахо. – Гурни говорит…

– Может быть, это послание вовсе не от Гурни Халлека.