– Я бы не стал называть его лжецом, – Пауль глубоко вздохнул. – Это хорошие последние слова.
– Ты останешься здесь или вернешься в ту хижину в Шулохе? – спросил Лето.
– Теперь это твоя вселенная, – ответил Пауль.
Эти слова, полные горечи поражения, больно ранили Лето. Пауль изо всех сил пытался держаться пространства своего личного видения, которое он избрал много лет назад в сиетче Табр. Именно поэтому он избрал теперь для себя роль инструмента мести Отверженных, остатков древнего Якуруту. Эти люди испачкали его имя, замарали его, но он скорее был готов принять это унижение, чем тот взгляд на вселенную, который без колебаний принял его родной сын.
Грусть Лето была так сильна, что он не мог говорить в течение нескольких томительных минут. Овладев голосом, Лето сказал:
– Итак, ты заманил Алию, подверг ее искушению и склонил к бездействию и неправильным решениям. Больше того, теперь она знает, кто ты в действительности.
– Она знает… Да, она знает.
У Пауля был сейчас стариковский голос, и в нем звучал скрытый протест. У него был еще резерв сопротивления.
– Если смогу, я отниму у тебя это видение, – сказал он.
– Тысячи мирных лет, – сказал Лето. – Вот что я им дам.
– Ты дашь им сон! Застой!
– Конечно. И те формы насилия, которые сочту допустимыми. Я стану уроком, который человечество никогда не забудет.
– Плевать я хотел на твои уроки! – сказал Пауль. – Ты думаешь, я не видел ничего подобного тому, что выбрал ты?
– Ты видел, – согласился Лето.
– И чем твое видение лучше моего?
– Ничем. Может быть, оно даже хуже, – ответил Лето.
– Так что мне остается, как не сопротивляться тебе? – спросил Пауль.
– Или убить меня?
– Я не настолько наивен, и мне известно, какие силы ты привел в действие. Мне известно о разрушенных каналах и беспорядках.
– А теперь еще и Ассан Тарик никогда не вернется в Шулох. Ты должен вернуться туда со мной или вообще не вернуться, потому что таково мое видение.