Стараясь не смотреть в зеркало, она торопливо повесила недоступное ей платье на плечики, и быстро облачилась в свое обычное одеяние. Потом резко отбросила занавеску, оказавшись нос к носу с молодой продавщицей, с явным нетерпением дожидавшейся ее выхода.
— Ну что? — насмешливо бросила Клава. — Берете или как?..
— Н…нет, — Галка с трудом произнесла это слово. — Мне очень жаль, но…
— Ах, не подходит! — заметила продавщица с нескрываемой издевкой. — Ну что же, давайте его сюда! На такое платье охотников много…
Галка отдала ей платье, и краем глаза увидела, что в зеркале, к которому она сейчас была повернута в профиль, ее отражение видно в анфас. К счастью, Клава этого ужаса попросту не заметила. Галка со вздохом отдала ей платье и поспешно вышла из примерочной.
— Заходите еще, девушка! — гадко улыбнулась Клава. — Видите ли, это платье югославского производства, а мы ожидаем скоро партию платьев французского пошива… Так что, милости просим…
Галка взглянула на насмешницу тяжело и хмуро. До ее слуха вдруг донесся странный звук: ритмичные глухие удары, слышимость которых быстро нарастала…
Внезапно Галина поняла: это бьется сердце Клавы… Ей показалось, что она каким-то странным образом увидела его — небольшой комочек красной плоти, разгоняющий кровь по артериям этой злобной девки… Галине страшно и мучительно захотелось вырвать из груди Клавы это сердце: она как бы увидела со стороны, как она резко выбрасывает вперед руку, пробивает Клавину грудную клетку, хватает сердце всей пятерней и, плотно сжав пальцами, выдергивает его наружу. Она видела себя с зажатым в руке Клавиным сердцем, видела перед собой изумленное застывшее лицо Клавы, которая продолжала еще стоять перед ней несколько секунд, пока не подогнулись колени; потом она рухнула на пол, как разорванная тряпичная кукла… повсюду была кровь — на занавеси, на висящих поблизости платьях, на лицах и одежде покупателей… а потом поднялся всеобщий многоголосый вопль, люди ударились в бегство, в то время как Галину охватило безудержное ликование: она ощутила в себе невиданную силу, невероятную мощь…
И — сколько свежей ароматной крови! Можно упиться ею… Досыта!
…Только сейчас Галка заметила, какими глазами смотрит на нее продавщица — в них застыл животный испуг. Она что-то почувствовала?
— Спасибо за приглашение, — холодно сказала Галя, не отводя взгляда от Клавиных глаз. — Возможно, я зайду… в ближайшее время.
Клава вздрогнула, будто бы очнувшись от странного оцепенения. Огляделась по сторонам, как человек, которого резко разбудили. Медленно опустила голову перед Галкой, как провинившаяся ученица перед учительницей. Галина еще «подержала» ее возле себя несколько секунд.
«Ступай прочь, ничтожество… — мысленно приказала она. — Живи… пока!»
Клава тотчас повернулась и стремительно направилась к Фиме, беседовавшей с покупательницей.
А Галка заторопилась к выходу. Возле дверей она чуть задержалась, услышав за спиной разговор продавщиц, находившихся шагов за двадцать от нее.
— Ну что, не берет? — спросила старшая.
— А то! тетя Фима… шутите? Как она возьмет, коли щебенки-то нет?
— Щебенки? — Фима хихикнула. — Тут не щебенка, тут бумажки нужны.
— Бумажек нет тем более, — презрительно бросила Клава. — Обещала на днях еще зайти, нищебродка чертова… я сказала ей про платья из Франции, так она даже не поняла, что я попросту издеваюсь.
— Это ты зря, Клава, — заметила старшая продавщица неодобрительно. — Издеваться нехорошо. Что у нас, бедных мало, что ли? А эта девчонка и школу поди не закончила, так за что над ней издеваться? У нее и радости-то всего — хоть зайти сюда, да платье заморское на себя прикинуть…