Галка с удовольствием вдохнула аппетитный аромат горячей заварки и свежего печенья. Она вдруг очень остро ощутила, что голодна, хотя при этом не могла сообразить — чего именно ей хочется. Наверное, еще не пробудилась как следует. Но ничего — крепкий чай ее взбодрит.

— Давай садись! — доверительно сказала мать, прихлебнув из чашки. — Чай заварен, как раз настоялся! И хороший чай, индийский, черный и мягкий, а не этот грузинский, который наполовину с палками да сучьями…

Галка взяла с полки чашку, неторопливо присела на стул, расположившись напротив матери. Она внимательно взглянула на Антонину, ожидая заметить хоть бы тень какой-либо неловкости или сожаления… Почему-то Галка надеялась, что, отдохнув и выспавшись, мать осознает, что была груба и несправедлива к ней, а потому если и прощения не попросит, так хотя бы скажет ей что-нибудь ласковое. Однако Антонина лишь сосредоточенно пила горячий золотистый чай маленькими глотками, заедая печеньем — ее ничто не беспокоило, и ощущала она себя вполне комфортно.

— Я смотрю, ты чувствуешь себя неплохо? — спросила Галя, наливая чай себе в чашку.

— Да слава Богу, — отозвалась Антонина. — А ты, поди, думала, что своими фокусами с говенной водой и ожившей посудой надолго меня уложишь, что ли? Ничего, я баба крепкая. Всякого повидала.

Заварной чайник едва не выскользнул из Галкиных пальцев. Она устремила отчаянный взгляд своих прекрасных серо-голубых глаз на мать. Антонина спокойно встретила ее обжигающий взор, продолжая попивать свой чай, и смотрела на дочь совершенно безмятежно, даже с некоторым любопытством. Галка едва перевела дыхание…Господи, какая же непрошибаемая дура! И вот эта вздорная и непроходимо тупая баба, что сидит напротив — ее родная мать?!

Галке совершенно нестерпимо захотелось ударить ее. И не просто ударить, а врезать ей со всей силы, наотмашь — так, чтобы у нее изо рта вылетели зубы и рассыпались по кухне во все стороны! Желание неожиданно оказалось настолько сильным, ярким и страстным, что Галка ощутила дрожь в пальцах и мучительное томление в сердце. Ей стоило невероятных усилий справиться с нахлынувшей на нее необычайно сильной эмоцией.

Она наклонила голову, уставившись взглядом в стол и внимательно разглядывая узор на клеенке.

— Мама, — произнесла девушка как могла спокойнее. — Допустим, ты вбила себе в голову что-то несуразное и не желаешь меня слышать. Но у тебя самой есть мозги — должны быть, во всяком случае. Ну, и как, по-твоему, я могла бы устроить, чтобы с потолка ниоткуда вдруг полилась вонючая вода? Как я могла бы заставить тарелки самих летать по кухне, зависать в воздухе, а потом падать и разбиваться? За ниточки тянула, что ли? Так ведь я в это время в своей комнате была! Или я, по-твоему, колдунья? Или фокусница?..

Антонина подозрительно уставилась на дочь, а потом опустила-таки взгляд.

— Значит, точно не ты? — спросила она нерешительно.

— Точно не я, — сердито отвечала Галина.

— Но тогда кто же?

— Не знаю… Откуда я знаю?! — Галка уже не могла перебороть закипающий гнев.

— Ну вот и я не знаю, что с этим делать, — хмуро сказала мать. — Специалиста какого-нить позвать?

— Какого еще специалиста? — недобро усмехнулась Галка. — Ну какого?

— Сантехника, наверно, для начала… Вода-то ведь с потолка лилась!

— Мама! — Галина уже потеряла терпение. — Вода была зловонная, гнилая, будто из болота! Ни в каком водопроводе такой воды не бывает! Да и трубы-то все целы! А тарелки, которые по воздуху летают? Чем тебе поможет сантехник?..А на пол-литра ему дашь, коли позовешь…

— Это уж точно, — согласилась мать с досадой.

Вдруг кто-то требовательно постучал в дверь, и раздался пронзительный голос: