Дни бежали быстро, летнее тепло постепенно сменялось осенней прохладой, и так же медленно у Вики холодела душа, которую наполняли тоска и печаль. Девушка каждый день выходила из дома и останавливалась у края отвесной скалы, кутаясь в меховую накидку. Порывы ветра трепали её юбки, казалось, пронизывая девушку насквозь, и она зябко поёживалась, не отрывая взгляда от безлюдной прибрежной полосы моря. Девушку окружали берёзы в ярких огненных нарядах, чередуясь с сине-зелёными елями и соснами, устилая землю ворохом жёлтых листьев, которые медленно кружились в воздухе, опадая.
В один из таких дней, когда небо было затянуто пепельно-серыми низкими тучами и моросил дождь, Вика заметила светлеющую фигурку человека на вершине скалы, выходящей к морю. Присмотревшись лучше, девушка узнала в ней Исгерд, которая, видимо, тоже ожидала прибытия драккаров её сына, неподвижно наблюдая за волнами, которые набегали на песчаный берег. Женщина простаивала на краю скалы часами, поднимая руки к небу, словно взывая небесных богов о милости и снисхождении. Затем Исгерд медленно удалялась в лес, скрываясь за густой порослью молодых сосен и ельника. Вскоре Вика уже привыкла к молчаливому присутствию Исгерд, которая всегда находилась от девушки в паре сотен метров в правую сторону от Харальдхейма.
Утром, по обыкновению, девушка снова выходила на край скалы, всматриваясь в море, простиравшееся за стволами растущих на краю обрыва деревьев. Внезапно до её ушей донёсся тихий вскрик, и, повернувшись, Вика с ужасом увидела, как Исгерд медленно падала вниз со скалы, словно скользя по мокрой гладкой поверхности каменных стен. Не дожидаясь, пока тело женщины коснётся земли, девушка сорвалась и, цепляясь за валуны, стала спускаться на берег, огибая тоненькие молодые деревья, цепляющиеся за её одежды. Наконец, девушка побежала по мокрому песку, и её кожаные башмачки утопали в сероватой массе, замедляя бег.
Исгерд лежала у подножия небольшой скалы, врезавшейся в море, которое бесновалось в небольшой бухте, касаясь тела женщины, словно жаждая забрать её с собой. Тёмные волны с рёвом вздымались, разбиваясь об скалы фейерверком брызг ледяной воды, окатывая фонтаном распростёртое тело женщины и подбежавшую к ней Вику, которая, упав на колени, притронулась пальцами кожи на шее Исгерд. Девушка пыталась приложиться ухом к груди в попытках расслышать биение сердца, но в шуме волн все остальные звуки словно исчезали. Взяв женщину под руки, девушка потащила её подальше от моря в безопасное место, где постаралась уложить на песке как можно ровнее. На мгновение Вика застыла над телом Исгерд, всматриваясь в выражение удивления на перекошенном лице женщины, которое при падении вниз ничуть не пострадало. Оставив женщину одну, девушка побежала в усадьбу, чтобы сообщить всем о случившемся.
Тело Исгерд перенесли в дом и стали готовиться к погребению. Снёлауг, с ужасом и отвращением бросавшая взгляды на тело матери, некоторое время ходила притихшая и замкнутая, ни с кем не разговаривая. Вика, наблюдая за тем, как бывшую хозяйку Харальдхейма собирали в последний путь, думала о странном выражении на лице женщины. Лежащее перед ней тело принадлежало старухе с разметавшимися на деревянном помосте сухими ломкими прядями седых волос. Рот Исгерд был приоткрыт словно в хищной полуулыбке, обнажая остатки пожелтевших кривых зубов. Её руки со скрюченными пальцами походили на птичьи лапы с длинными ногтями, под которыми темнела скопившаяся грязь. Платье покойной хранило на себе размытые морской водой пятна крови и засохшие полосы грязи.
Вскоре тело Исгерд вместе с украшениями и хозяйственными принадлежностями из кости и металла было погребено возле дома в неглубокой яме, которую почти сразу засыпали землёй.
Вика всё также продолжала стоять на краю обрыва, вглядываясь в чернильно-синие воды неспокойного осеннего моря, мечтая увидеть вереницу драккаров, спешащих к берегу. Девушка отчаянно тосковала по викингу, добротой и участием завоевавшего её сердце, в котором теперь гнездилась тревога и в голову закрадывались мысли о том, что больше домой никто не вернётся.
Тем временем приближался месяц убоя скота — октябрь, и в население деревни пришло заметное оживление, так как надо было заготавливать мясо впрок, чтобы безбедно пережить зиму. В Харальдхейме всем заправляла Кольгрима, помогая рабыням разделывать мясо, приправляя его различными травами, специями и морской солью. Хлеб в усадьбе перестали выпекать, пустив оставшееся зерно на изготовление пива и заменив хлеб пресными лепёшками, которые подавались на стол дважды в день во время приёмов пищи.
К началу месяца на горизонте показались корабли, преодолевая высокие волны, они медленно направлялись к берегам. Вика, разглядевшая в синеватой дымке моря несколько драккаров, вскочила со скамейки и подбежала к небольшой площадке перед обрывом, огороженной деревьями. Сердце её учащённо билось, на глаза наворачивались слёзы, но спускаться на побережье девушка побоялась, вспоминая нападение викингов на балтийских славян. К тому же старая Кольгрима нередко рассказывала, что Ран вызывает сильные ветры, направляет кочующие глыбы льда, скрытые в тумане айсберги, свирепый холод, чтобы потопить корабль и стать причиной гибели людей, сгинувших в морской пучине. Девушка решила подождать возле дома до того момента, когда драккары подойдут ближе и можно будет их разглядеть ближе.
— Сигурд! — воскликнула выбежавшая во двор Снёлауг и торопливо стала спускаться вниз по склону.
— Осторожно! — предупредила её Вика. — Не торопись так сильно, а то можно упасть и повредиться.
— Я и без тебя прекрасно знаю, — Снёлауг обернулась и её лицо исказилось злобой. — Ты бы больше внимания обращала на свои поступки, убийца!
— Что? — Вика не верила собственным ушам.
— Это ведь ты убила мою мать, — спокойно ответила девушка, прищурив глаза. — Об этом, правда, все молчат, но я знаю, что это ты столкнула её со скал!
— Это неправда, — ледяным голосом отозвалась Вика, чувствуя, как обидный ком подкатил к горлу. — Я была слишком далеко от неё, и свидетелей этому много. Ты слишком опрометчиво судишь, дочь Харальда.
— Никто не видел тебя здесь, а потом ты прибежала с воплями о том, что она упала в море!
— Она сама упала со скалы и это чистая правда, — оправдывалась Вика. — У тебя нет права судить меня.
— Значит, весной тебя будут судить на тинге. А я обязательно заявлю об этом, и тебя отправят снова на торжище или вовсе подарят какому-нибудь старому жестокому человеку! И мой брат не сможет противостоять решению собрания!
— Они не докажут это, — возразила Вика.
— Им доказательства и не нужны, — фыркнула Снёлауг и, развернувшись, стала быстро спускаться к берегу.