Ему двадцать пять…
Он берет газовый баллон и стирает кровожадную наркоманскую улыбку с лица Эрнесто Ферчайлда, отца. Лупит, лупит, никак не может остановиться. Помнит, как прикормленные кошки обступили его мать и выжирают ее по кусочкам. Падает в обморок.
— Ну, в общем, потом в психушку. Повесили на меня только убийство отца, остальное-то ему приписали… — Сэл оглянулся на девушку, тревожно всматриваясь в ее контуры. — Ты, мисс Бекка, как? Я ж говорил — не то, что хочется услышать…
Бекка пожала плечами, это движение больше походило на нервную судорогу. Она достаточно молчала, потом задала еще один вопрос:
— И что теперь, Сэл? Какой ты? — Бекка смотрела в землю. Рассказ Сэла много мыслей навевал, и дело было даже не в том, насколько опустился его отец, как пострадала мать, и чем все это закончилось. На мгновение Бекке померещилось некое сходство.
Выполнять приказы, кажущаяся невозможность все изменить. Если то, что конструируют эти люди из поддельных механизмов, так ужасно, если убийства и вырезанная из жертв механика — их рук дело, то чем она лучше Сэла? Нет, это бред, ничего общего.
— Совсем не связанно, — Бекка снова дернула плечами, поймав себя на том, что сказала последние слова вслух. — Для тебя ничего не значит чужая жизнь?
— Ты, мисс Бекка, не поняла, наверно. Ты знаешь, кому-то нравится шлюхи, там, выпить, деньги, извращения, а я люблю людей убивать. Это нормально, так бывает. Это не зло, все равно, все в конце концов умирают, и много таких, кому так лучше, а то мучаются, растягивают свою жизнь, а сами только о смерти думают. Или вот еще много тех, кто ищет таких как я, чтобы не самим на себя руки накладывать. Еще улица, и придем, — это было сказано обыденно, привычно.
Сэл повернул за угол, тут можно было очень сложным образом выбраться на задний двор завода, куда скидывали разный металлический хлам, балки, куски арматуры, колотый кирпич, да все, что не нужно, а вывезти никак не могли.
— Док знает. Он мне так сказал, что это нормально. Иногда такое сказать может, что я не хочу делать ничего. Это… отец называл это гипнотическим воздействием. Все, пришли.
Сэл скинул с плеч сумку, достал из нее два куска ткани и указал Бекке на ящик, чтобы она села, потом быстро обмотал ее сапоги тряпкой, особенно плотно примотав ткань к подошве и привязав покрепче.
— Плащ сними, тут оставишь, мисс Бекка, — сам он взял еще пару кусков ткани, фонарь с закрывающейся заслонкой и ломик, повесив его рядом с молотком. — И шарф. Зацепишься еще. Я тут один путь видел, ты и не знаешь, наверно, даже, что такой есть.
— Хорошо, идем, — Бекка решила больше не говорить с Сэлом.
Она послушно шла за ним, вполне беззвучно. Она многое умела делать беззвучно — вставать со скрипящей постели, чтобы не разбудить Патрика, ходить по железным мостам, плакать. Они остановились у какой-то балки, Сэл пошел вперед, сделал пару шагов. В голове Бекки мелькнула мысль, что толкни она сейчас его, и тот свалится, не успев понять, в чем дело. Она даже вытянула руку вперед. Одно короткое движение, и нет этого убийцы, больного человека с навсегда покореженным сознанием. Женщина отвела руку назад, чтобы сильнее толкнуть, свои движения казались очень медленными.
— Сэл, я боюсь упасть, — Бекка не боялась упасть, просто в последний момент убрала руку, ее трясло, и она должна была что-то сказать.
— Я хорошо чувствую агрессию, мисс Бекка, — предупредил убийца, прежде чем нырнуть в темноту завода. Совсем тонкая щелочка выпускала свет фонарика лишь затем, чтобы осветить края решеток и трубы.
Обычно, чтобы добраться до мастерской Патрика от главного входа, уходило минут семь, пока по лестницам поднимешься, пока обойдешь, но не сейчас, время растянулось на часы, совершенно размылось. Очень мерзли руки, холод металлических конструкций сводил с ума, несмотря на то, что обычно на заводе было жарко, тут все продувалось, и приходилось стискивать зубы, чтобы не стучали.
Наконец они сошли вниз, совсем рядом с нужной дверью, и Сэл полностью задвинул фонарь. Им пришлось довольно долго ждать, пока Сэл не убедился, что рядом никого нет, не хватало еще в темноте наткнуться на неожиданные сюрпризы.
— Ты аккуратнее, мисс Бекка. Может, ловушек наставили внутри, кто знает…
Тут пригодился ломик, замок только жалобно скрипнул на одной глухой, из-за обмотанных вокруг него тряпок, ноте, и Сэл пропустил первой Ребекку. Они прошли сначала в комнату Патрика, она вела и в мастерскую. Бекка дождалась, когда пройдет и убийца, и затворила тяжелую дверь. Стянув в темноте с чего-то ткань, она подоткнула ей щель под дверью — теперь можно включить свет.