На что надеялась Сулла, если его выводы о ней были верны, Уолтер себе не представлял.

Она сидела за самым дальним столом в углу, и Уолтер видел, как она провожает не замечающую ее Василику злым взглядом каждый раз, когда она проходила по залу. Сулла была в том же платье, в каком и приехала сюда, только плащ из белых ласок сменила грубая серая шаль.

— Госпожа ведьма сидит там уже минут десять и, кажется, очень недовольна тем, что ты к ней подходишь, — сообщил Уолтер Василике, когда она подошла к стойке за кофе.

— Ой! А раньше ты мне не сказал, — расстроилась девушка.

Спустя минуту она вернулась.

— Далеко не уходи, ей тоже нужен кофе!

— Если я буду постоянно варить вам кофе — к вечеру не смогу играть, — проворчал Уолтер.

— Если ты со своими джезвами так обессилишь, что не сможешь играть, то я дам тебе отгул. Только если твоих сил при этом хватит бутылку поднять — это будет отгул за твой счет, — усмехнулся Хенрик.

Звякнул колокольчик над дверью. Уолтер оторвался от кофе и поднял взгляд на вошедшего.

— Хенрик, у нас жандарм, — пробормотал он, возвращаясь к джезве.

— Вижу.

Хенрик был абсолютно спокоен, но Уолтер увидел, как он едва заметно кивнул Зэле, читавшей газету в другом углу зала.

Жандарм, едва заметно хромая, подошел к стойке.

Он был высоким и худым. Форменная шинель висела на нем мешком, редкие, мышиного цвета волосы он старательно зачесывал назад, чтобы скрыть плешь. Лицо у него было вытянутым, нос — длинным, а глаза под круглыми очками в проволочной оправе имели совершенно невыразительный, светло-голубой цвет.

— Что вам угодно, уважаемый? — доброжелательно спросил его Хенрик.

— Я хочу знать обо всех ваших посетительницах за эту неделю, — просто ответил жандарм, кладя ладонь на стойку.

Голос у него был тихий и дребезжащий, с заискивающими интонациями.

— Спросите что проще, герр?..

— Унфелих.

— Так вот, герр Унфелих, у нас портовый паб. К нам за неделю приходят и уходят десятков пять женщин, разного возраста и разных классов. Кто-то остается на ночь.