— Почему я?

— Потому что ты единственный, кто имеет к этому человеку отношение! Так сказал Белл.

«Я ни к кому не имею больше отношения, — думал Фабер. — Может быть, только к Вальтеру, но и то — насколько оно сильно?»

Старик почувствовал нарастающее раздражение. Позвонил бы Вальтер всего на час позднее! А теперь надо разыгрывать спектакль.

— Давай номер телефона! — сказал он.

— Код. Вена — ноль, ноль, четыре, три, один и потом… — Адвокат назвал шестизначный номер. — Ты записал?

— Конечно, — сказал Фабер.

«А как же? Я же должен повторить номер, если Вальтер меня спросит».

— Белл работает в Вене, в Детском госпитале Святой Марии.

Надо же — Вена. Из всех городов именно этот, который… Кончено! — сказал он себе. — Прекрати! Ты же не будешь звонить.

— Повтори мне номер, для надежности!

«Ну конечно, — подумал Фабер, — я ведь так и знал».

Он повторил. Он должен был говорить громко, так как грохот прибоя был подобен теперь гулу эскадрильи тяжелых бомбардировщиков. В воздухе летали клочья разорванных белых пенистых корон. Фабер чувствовал, как содрогается огромное здание отеля, дрожит стол, стул, на котором он сидит.

— Ты выслушаешь, что хочет этот Белл, обещаешь?

— Обещаю.

— Я буду ждать твоего звонка. Пока! До скорого!

«Не будет никакого «скорого», — думал Фабер, опуская трубку.

Он потрогал пистолет. Вальтер РР, калибр 7,65.

Такое обещание не имеет силы. Для меня никакое обещание больше не может иметь силы. Я не могу больше никому помочь. И мне никто не может помочь. Теперь я хочу умереть. Теперь я умру. Наконец.

Вдруг он задрожал всем телом, выступил пот, и он почувствовал биение крови в висках.