– Ремонт думаю делать. Обои сейчас резать буду – он в самом деле поискал глазами строительный нож. Обнаружил на подоконнике, рядом со шпателем и строительным скотчем.
– Хочешь, приеду, поклеим вместе, – Магда закусила губу. – Помнится, мы с отцом когда-то всё делали сами.
Антон зажал в кулаке горячий от тепла его рук каспийский камень, улыбнулся:
– Буду рад.
Он глубоко и ровно дышал – полной грудью, как никогда прежде. Утреннее солнце заливало квартиру, проникало под кожу, разжигая желание жить и идти дальше. Сбросив с плеч куртку, Антон засучил рукава, опустился на колено и отмерил длину обойного отреза. Ловко зафиксировал линейкой и отрезал. Нож сместился, срез получился кривой, пришлось поправлять ножницами. Он справился уже с тремя рулонами, когда в дверь зазвонили.
– Открыто! – крикнул не оборачиваясь.
– Строительную бригаду вызывали? – прогремело за спиной голосом отца.
Антон повернулся: на пороге стояли родители, улыбались настороженно.
– Пап? Мам? Вы…
Отец решительно вошел, стягивая через голову свитер. Оставшись в цветастой футболке, бросил Магде:
– Ты посмотри, тут работы на пару вечеров, стены ровные, не то что наши в хрущевке были, помнишь?
– Это когда дыры на улицу выходили? – Магда засмеялась. – Такое не забудешь. Я их и ватой, и замазкой… Это сейчас стройматериалов на все случаи жизни, а тогда… – она махнула рукой. – Еще и ты весь день на работе.
Отец уже устроился на полу напротив сына, посмотрел на Антона:
– Ну что, командуй, сын…
Антон улыбался, ощущая, как оранжевое солнце поселилось в груди.
Бабушка Маринэ заканчивала месить тесто, когда услышала, что во двор въехала машина. Она еще вытирала руки полотенцем, когда в кухню проскользнула Ильяса. Села у стены, на стуле.
– Вай мэ, поздно как… – бабушка Маринэ посмотрела неодобрительно, покачала головой. – И грязная вся… Свозила?
Ильяса поняла: Мансур не говорил бабушке об ее исчезновении и аварии, поберег. Улыбнулась.
– Свозила.
– А чего грустная такая? Денег мало заплатили? А, не переживай, главное – горы показала, работу свою выполнила…