Заботливая память сразу же выдала обрывок воспоминаний, датированный одним из первых дней после кораблекрушения. Я отчетливо увидел берег, разбросанные в полном беспорядке валуны, дорожку, очищенную от камней, начинавшуюся чуть в стороне от швартовочной бочки.
Все сразу же стало на свои места.
– Это прежние обитатели расчистили берег. По этой дорожке шлюпку на воду спускали, – в густом тумане мой голос терялся, оставался лишь гулкий его отзвук, но это меня не беспокоило. Ведь я нашел выход! – Остается просто пойти прямо, прочь от воды, главное, никуда не сворачивать. Этот путь приведет меня к стене казармы. Далее, хватаюсь за нее, не выпускаю, медленно, шаг за шагом, выдвигаюсь к входу. Нащупываю дверь. Захожу. Закрываюсь. Прячусь. Там тепло, там свет, там тушенка!
Пользуясь большими пальцами ног, как щупом (с завидным постоянством ударяясь ними о камни), я побрел по дорожке, подгоняемый прибоем. Искренне обрадовался, когда рука уперлась в ржавое железо. Бочка! Тщательно ощупал находку, обнял ее, как родную, чтобы убедиться – это не что-нибудь другое, а действительно она. Осторожно обошел, стараясь не потерять ориентир и не сбиться с курса, медленно побрел прямо.
А туман все менялся. Он густел, он становился плотнее, при этом светился ярче и выглядел все нереальнее…
Ступив лишь несколько шагов, каким-то дополнительным, седьмым, восьмым… десятым, чувством я почувствовал стену здания. Я точно знал, она приближается, я с легкостью определил ее размеры, правда, в моем представлении она было несколько меньше, чем стена казармы, но это было не столь важно. Главное – мне прямо и чуть-чуть правее.
Время шло, все менялось. Казалось, туман уже перестал быть туманом, он превратился в свет, яркий, живой, мистический. Он уже не просто подсвечивал мне, играя отблесками на пуговицах, он бил в глаза, слепил, заставляя жмуриться.
Шаг за ним еще и еще. Очень скоро в моей голове начала пульсировать прозаичная мысль, я понемногу понимал, что снова заблудился. «Немыслимо! Я ведь точно знаю, до стены здания не более тридцати-сорока метров, достаточно просто идти прямо и все. Да тут заблудиться же попросту невозможно. Но я ведь прошел уже…».
В ответ на обрывок мысли послышался тихий звон стекла. Рука уперлась в оконную раму, толкнула стеклышко, которое непонятно на чем в ней держалось. Оно ввалилось внутрь, громко звякнуло, разбившись. Я замер. Осторожно ощупал окно, дерево давно не знавшее краски, стену с несколькими выбитыми кирпичами. Облегченно выдохнул. Вернулся! Прочь сомнения, больше волноваться не о чем.
Я пошел налево вдоль стены, изредка касаясь ее, скоро осмелел, расслабился и даже песенку начал напевать веселенькую…
А туман все продолжал меняться, его яркость существенно снизилась, он уже перестал быть сплошным перламутровым светом. В переливающихся сгустках понемногу просматривались силуэты. Блеклые, но довольно-таки отчетливые. Удивленный резкой переменой, я остановился, замер и принялся часто мигать глазами, тщетно пытаясь прогнать пугающее видение. Оно не сдавалось, чем сильнее я старался, тем ярче были картинки. Я видел прямоугольные профили домов лишь немного сглаженные дымкой, высокие туманные деревья около них. То тут, то там угадывались силуэты людей, нечетких, неярких, размытых, будто неинтересны они мне.
Часть сознания, та, что за здоровый рационализм и железную логику решительно восстала против реальности увиденного. Нет, она начала возражать еще тогда, когда туман лишь начал светиться, но разве ее кто-то слушал, что тогда что сейчас!
Секунда-другая и я, позабросив осторожность, уверенно шагал по туманной улице, в ту сторону, где виднелся, нереальный, как и все прочее, особняк с колоннами. Знакомое здание. Да, я уже видел его, я точно знал, с другой его стороны терраса, которая выходит на море, с нее открывается удивительный вид и там сейчас празднуют…
Лишь когда туманная дорога превратилась в реальную стену, я очнулся. Обернулся, посмотрел в одну сторону, в другую. Все вернулось на круги своя. Вокруг меня был лишь туман, обычный хоть густой и насыщенный. Не было в нем никакого свечения, да и сам он уже не был той яркой субстанцией, которая озадачивала меня. Это был всего лишь водяной пар, и вот незадача, день, похоже, подбирался к вечеру. Темнело вокруг, белое облако уверенно превращалось в черную грозовую тучу, лениво ползущую по земле.
Стена, соприкосновение с которой заставило мой мир кардинально измениться, провела меня вдоль вполне себе знакомого здания. Да, это тот «квадратный» дом, покинутое здание, в котором когда-то жили офицеры.
Привыкшие все ощупывать мои руки взялись за дело. Несколько прикосновений и кирпичная кладка сменилось окном. Вот только это было не то окно, которое я ожидал нащупать. Не было досок, прибитых крест-накрест, не было ржавых гвоздей, не было раскуроченной рамы. Был современный металлический профиль, обрамляющий не менее современные стеклопакеты.
– Неужели окна поменять успели, пока я отлеживался, сомнительно, но… – перемена буквально вогнала меня в ступор. Я не мог пошевелиться, даже думать и то получалось с огромным трудом.
Наверняка я бы долго так стоял, ощупывая неожиданную находку, но тут в окне вспыхнул ослепительно-яркий свет. В тот же миг стекло начало вибрировать, намекая на то, что там, внутри гремит музыка.
Смесь противоречивых чувств захлестнула изможденное сознание. Я буквально разрывался на части. Одна половина, та, думающая, хрипела: «Это обман! Не может такого быть!», а вот вторая, почему-то гораздо более сильная, возражала ей, громко и уверенно заявляя: «Бывает. И не просто бывает, так оно и есть. Открой глаза и уши заодно. А лучше, заходи, тебя ведь ждут, нужно только добраться до двери…».
Пальцы нехотя отпустили гладкое покрытие оконной рамы. Осторожно, почти с нежностью, скользнули по стеклу, нащупали стену. Прикосновение к кирпичу успокоило, похоже, хоть он не изменился, хотя, разве тут разберешь!