– Последние восемь лет в море, – соврал я, сам поражаясь своим словам, – из них почти половину на севере, вот только…
– Ясно, судьба выбросила за борт, списали на берег. Понятно, ну ничего, ты главное не отчаивайся, скоро все будет: шепот волн, крики чаек, яркий свет путеводного маяка и заманчивый блеск сияния, того самого, северного. Скоро все будет…
Словно дождавшись, пока он договорит, музыка снова заиграла, ее громкость значительно возросла. Валера резко поднялся, девушка, не ожидавшая этого, свалилась на пол, откатилась от кресла и замерла, по-прежнему глядя на дымящую трубочку холодным стеклянным взглядом.
– Ладно, решено, поможем тебе. Передашь Алексеевичу, что ты утвержден, – парень похлопал меня по плечу. – Нет-нет, не сейчас! Завтра передашь, а пока, будь как дома! Выпей, потанцуй, развлекись, девочку себе выбери…
Он растворился в дыму. Следом за ним исчезло кресло. Блондинка, лежащая на полу, вальяжно потянулась, села, поправила платье, извлекла из пустоты большущий микрофон, подула в него, натянуто улыбнулась. С каждой секундой ее глаза обретали осмысленное выражение. Она прошла мимо меня, задорно подмигнула, удивительно тепло улыбнулась и медленно растворилась в дыму, собственно, как и все вокруг.
Из туманной дымки вынырнула Надя. Потянулась, громко взвизгнула, набросилась на меня, обвила руками шею, прижалась всем телом, заставляя раскачиваться, как и прочие. Я чувствовал ее горячее дыхание, видел, как шевелятся ее губы, но не мог разобрать слов. Это все гул, сильный и монотонный он наполнял мою бедную голову.
Глава седьмая
Меньше всего на свете хотелось открывать глаза, но пришлось, слишком уж громко урчал живот, требуя уделить ему внимание, ему и пищеварительному тракту в целом. Дрогнуло веко, одно, другое, приподнялось первое, за ним последовало второе. Мигнули глаза, медленно, поочередно, затем синхронно закрылись и также синхронно открылись.
Взор застилала дымка, серая полумгла с редкими вкраплениями грязно-белого тумана. Странная она, угловатая, будто собранная из полупрозрачных фрагментов правильной шестиугольной формы. Сквозь них, в щели между ними, преломляясь на них, проникал свет. Неверный и размытый, но все-таки свет.
В надежде пробудить дремлющий разум, ресницы часто замигали, породив весьма неожиданное явление – дымка начала рассыпаться, в самом прямом смысле разваливаться на части. Оказалось, это и не дымка вовсе, это всего лишь снег. Огромные снежинки, облепившие мое лицо, да и не только его. Здорово же я замерз, если даже снег на коже не тает…
Жизнь неспешно возвращалась. Она заявила о себе покалыванием в кончиках пальцев, но более всего судорогой, что свела ступни и принялась выкручивать обе ноги. Отодвигая неприятные ощущения на задний план, пробудилось острое желание съесть что-нибудь калорийное. Столь сильное оно, что оставалось только удивляться – неужели голод может затмить даже самую невыносимую боль!
Выбравшись из своего сугроба, я огляделся в медленно редеющем тумане. Несколько раз мигнул глазами, попытался заставить себя принять то, что они видели за реальность. Не могу сказать, что получилось. Как-то не очень хотелось верить в то, что я всю ночь просидел под дверью домика гостеприимных соседей. Спал, сидя на обломке деревянной ступеньки, опершись о косяк, позволяя снегопаду заваливать себя невесомыми снежинками. Нечего сказать, занятная получилась вечеринка!
Приятно контролировать ситуацию, пусть лишь понимать, что происходит. Бодрит это. Знание стимулирует разум, способствует правильному восприятию мира, заставляет пробудиться ленивую память.
Сразу вспомнились события прошлого вечера: Валера и его не очень понятные фразы, Надя и ее божественные формы, блондинка со стеклянными глазами и заглушающий все звуки на свете грохот музыки. Яркое воспоминание, я бы сказал, контрастное, но странное оно, нереальное, фантастичное, будто и вовсе из другой жизни…
– Сон! – коротко резюмировала логика, наконец-то обратив внимание на то, что я уже несколько минут стучу кулаками в надежно запертую дверь. – Сон? Возможно, но не все. Не все мне приснилось. Некоторые моменты никак не спишешь на работу дремлющего разума. Вот та же дверь! Вне всяких сомнений раньше она была забита досками, а теперь просто заперта, да и окна, как на них ни смотри, новые они. Кто снял доски, кто вставил рамы? Непонятно, а понять хочется, это ведь не во сне, а в самой настоящей реальности. Что? Кто? Как? Есть ответ? Нет ответа. Ладно, вопросы подождут, их и так уже много накопилось. И вообще нечего сгоряча махать кулаками, надо хорошенько пораскинуть мозгами, а для начала все-таки перекусить…
Я решительно развернулся и направился к своей казарме. Дошел без приключений. Погода благоприятствовала прогулкам. Туман редел. Просто на глазах он распадался на небольшие фрагменты с рваными краями, те расползались по берегу, величаво уплывали в море. Они не светились, как было вчера, но и не служили преградой для слабого отблеска далекого солнца. Это радовало, все-таки понятный блеклый сумрак это лучше, чем невразумительное свечение странного тумана.
Воспользовавшись тем, что дверь оставалась открытой, легкий ветерок, который большую часть ночи забавлялся снежинками, соорудил в тамбуре небольшую горку. Аккуратно сложил снег в дальнем углу, сгладил склоны. Нельзя не согласиться – симпатично получилось.
Пожалуй, правильным было бы подыскать что-то похожее на лопату, да выбросить творение ветра туда, где ему место, но у меня появилась другая идея. Сугроб натолкнул на очень даже правильную мысль. Я так подумал: «Это лучшее время чтобы заняться собой вплотную. Сейчас разожгу огонь, перекушу, а в дополнение к уюту и сытости устрою настоящий банный день. Приму ванну, ополоснусь настолько, насколько это возможно в моих весьма стесненных обстоятельствах. Ясно же, что на полный желудок да еще и с вымытым телом гораздо лучше думается».
Очень кстати оказалась старая мятая миска. Цветная эмаль с ее внутренней поверхности давно отлетела, но она была целой, а для любой без исключения емкости это самое важное свойство. Мгновение и все случилось. Миска наполнилась принесенным снегом и заняла почетное место возле печки. Весело вспыхнул огонь, грея воду, согревая промерзлое помещение, и поднимая настроение мне, растерянному и замерзшему.