В Испании, как и в других странах католической Европы, история масонства была частью затянувшейся культурной войны между Церковью и силами светского либерализма. Испанская церковь защищалась от угрозы секуляризма довольно успешно. Да, в 1868 году масонство было разрешено, но католицизм оставался государственной религией при конституционной монархии (1876–1923): образование было католическим, а исповедание других религий было запрещено. Несмотря на это сравнительно привилегированное положение, Церковь в Испании возмущалась светскими нововведениями, в том числе легализацией масонства. Католики были с политической точки зрения расколоты по многим вопросам, таким как проблема региональной автономии. Тем не менее они были едины в своей ненависти к масонам. В 1880-х годах Лео Таксиль написал книгу-мистификацию, разоблачающую сатанизм в ложах. Работа вскоре была переведена на испанский язык. Доморощенные антимасонские труды стали выходить один за другим.
Церковь в принципе была права, отождествляя масонство с секуляризмом. В последней четверти XIX века испанское масонство наконец начало процветать, хотя и было намного менее могущественным, чем в других католических странах, таких как Франция и Италия. Число масонов возросло до десяти тысяч человек. Издавалось восемь масонских газет. Братья считали себя просвещенным меньшинством, выступающим против массового религиозного фанатизма. Они активно работали в антиклерикальных газетах и в светских школах. Однако, как и в других странах Европы, в Испании было несколько независимых друг от друга лож и, таким образом, масонство не имело возможности оказывать коллективное влияние.
Переломный момент наступил в 1898 году, когда Испания потерпела болезненное военное поражение в борьбе с США за последние свои колонии на Американском континенте. Четыре столетия империи Нового Света подошли к концу. Католики обвинили в этом национальном унижении масонов — как испанских, так и тех, кто был на Кубе и Филиппинах. Полиция совершила налет на мадридские штаб-квартиры «Великого востока» Испании и «Национального Великого востока», двух важнейших масонских руководящих органов страны. Многие вышли из лож. После 1898 года своя антимасонская философия появилась у военных. Вырастут два поколения офицеров, считающих, что пятая колонна масонов способствовала поражению Испании и активно препятствовала попыткам получения новых территорий в Марокко.
Стремительные социальные изменения начала XX века лишь ужесточили спор «Церковь против государства». Несмотря на то что развитие масонства было приостановлено, церковный страх перед ложами возрос. Чем больше система пропитывалась католической идеей общества, основанной на религии, собственности, порядке и семье, тем меньше она была способна противостоять вызовам современности и тем больше врагов приобретала Церковь. Либералы насаждали стремление к секуляризации, росла угроза атеистического социализма. Произошел ряд антиклерикальных восстаний. Выступления рабочего класса в Барселоне в 1909 году, известные как «Трагическая неделя», начались с того, что радикалы, социалисты и анархисты обезглавили статуи святых и религиозных деятелей, осквернили могилы и подожгли церкви. К концу Первой мировой войны Церковь ненавидели целые пласты испанского общества, особенно городской рабочий класс и ожесточенное крестьянство на юге страны. Судьба испанских масонов была неопределенной: они были поборниками либеральных идей, к которым все чаще начинали относиться с презрением как правые, так и левые.
В 1923 году на фоне забастовок, беспорядков и международного страха перед большевистской революцией военная диктатура генерала Мигеля Примо де Риверы отказалась от конституционного правительства, чем обрадовала представителей Церкви. Масонство подвергалось преследованиям, хотя и не было запрещено. «Протоколы сионских мудрецов», в которых рассказывалось о жидомасонском заговоре, были впервые переведены на испанский язык как раз в то время. Отныне евреи были постоянными партнерами масонов в воображаемом заговоре. Но отчасти потому, что евреев в Испании было очень мало — они, как известно, были изгнаны еще в 1492 году, — угроза с их стороны не казалась чем-то реальным. Масоны, напротив, казались угрозой вполне явной.
Диктатура Примо де Риверы пала, потому что его попытки провести консервативную реформу только усилили противодействие даже со стороны военных. С падением диктатуры пал и исторический союзник Церкви — монархия. Когда в апреле 1931 года была провозглашена демократическая республика, силы передовой светской идеологии наконец-то получили шанс направить Испанию в будущее. Многие масоны, верные давним конституционным симпатиям братства, взяли на себя ведущую роль. Из 468 членов Учредительного собрания, избранных в июне 1931 года с целью составления конституции республики, 149 предположительно были масонами (чуть меньше трети). Эти данные тем более примечательны, что во всей стране масонов насчитывалось всего около пяти тысяч. Тем не менее они рассматривали республику как свое творение. Вот что писалось в журнале, издаваемом испанскими масонами Шотландского устава: «Не было более совершенной масонской политической революции, чем испанская. Всем руководили умеренность, справедливость, порядок, сдержанность, гуманизм, терпимость и благочестие».
Католиков, даже тех, кто поддерживал республику, такой настрой насторожил. Вновь заговорили о масонском заговоре. Конституция для республики была написана не иначе как вольными каменщиками. Были приняты гражданский брак и развод, а также свобода вероисповедания. Религиозные ордена монахов, монахинь и священников были лишены какой-либо роли в образовании. «Испания перестала быть католической», — ликовал в октябре 1931 года выдающийся республиканский министр Мануэль Асанья. К ужасу католиков, Асанья сначала был премьер-министром, а затем президентом республики. Правительство издало провокационные директивы, запрещающие религиозные захоронения и процессии.
Такие меры только разжигали неприязнь к республике. Ненависть к масонам стала неотъемлемой частью правого мироощущения, объединявшей сторонников различных антиреспубликанских фракций. Масштаб пропаганды значительно вырос. Католическая газета El Debate твердила направо и налево, что за всем стоит «призрак ложи». Один из лидеров карлистов, сторонников возвращения к почти теократическому варианту монархии, сказал на съезде в Паленсии: «Нами управляет кучка масонов, и я заявляю, что, если они продолжат попытки дехристианизации страны, в борьбе с ними разрешены любые средства». В 1932 году было образовано католическое молодежное движение, и начали они с манифеста «Объявление войны коммунизму и масонству». Католическое сопротивление республике сосредоточилось вокруг Испанской конфедерации автономных правых, которая все больше подражала риторике и стилю нацизма. В пропагандистских лозунгах этой партии звучал антимасонский барабанный бой: «Страна гудит в муках трагической агонии из-за преступлений, совершаемых сумасшедшими, которых спонсируют и которыми командуют масонские ложи и интернациональный иудаизм. В сотрудничестве с марксистским сектантством они разорвали священные узы Церкви и государства».
На какое-то время победа правых на выборах в 1933 году остановила продвижение секуляристов. В октябре 1934 года лидер Испанской конфедерации автономных правых стал военным министром и сразу же запретил масонам служить в армии (шесть генералов были уволены). На новых выборах в феврале 1936 года антимасонство снова стало боевым кличем правых. «Они не пройдут! Марксизм не пройдет! Масонство не пройдет!»
Несмотря на всю эту резкость, результаты выборов 1936 года снова привели к власти левых, а вместе с ними и силы антиклерикализма. Испанское общество было расколото. С обеих сторон было сформировано ополчение. Произошла череда убийств по принципу «око за око».
Вскоре возникли планы военного восстания против республики. Человек, стоящий в средоточии этих планов, генерал Эмилио Мола считал, что сама республика возникла благодаря «ненависти одной расы, передаваемой через умело управляемую организацию: я имею в виду именно евреев и масонство». 30 июня 1936 года Мола издал длинный список инструкций своим товарищам по заговору в Марокко, где начнется восстание. Они включали устранение левых элементов: коммунистов, анархистов, профсоюзных деятелей, масонов и т. д.
Когда две недели спустя начались боевые действия, ненависть, копившаяся десятилетиями, вырвалась на поверхность. В республиканской зоне прокатилась волна антиклерикальных убийств: погибло около семи тысяч священнослужителей, в том числе тринадцать епископов и двести восемьдесят три монахини. Эти убийства часто принимали садистскую, символическую форму. В Торрихосе, недалеко от Толедо, приходского священника раздели и пороли, а затем заставили пить уксус, ходить в терноввом венце и носить на спине бревно. В конце концов его мучители решили застрелить его, а не пригвоздить к кресту. Почти нет доказательств того, что масоны участвовали в многочисленных эпизодах антиклерикального насилия, происходивших в Испании до и во время Гражданской войны. Но это не имело большого значения.
Со стороны националистов епископы приветствовали восстание правых как «крестовый поход». Оружие солдат и ополченцев было благословлено как орудие защиты христианской цивилизации. Более века католической антимасонской ненависти сделали братьев мишенью, частью анти-Испании, которую нужно было сокрушить. Согласно одной газете, принадлежащей «Фаланге», в сентябре 1936 года: «Вся Испания требует образцового и быстрого наказания масонов, этих хитрых и кровожадных негодяев». По трагическому историческому совпадению британское влияние, идущее из Гибралтара, определило сосредоточенность масонов в юго-западной части Испании, вокруг Кадиса, Уэльвы и Севильи — той самой области, которая была наиболее жестоко «очищена» в первые месяцы войны. Так получилось, что десятилетия религиозной антимасонской риторики завершились жестоким преследованием масонов в начале Гражданской войны.
Муссолини долгое время был антимасоном. Но его фашистское движение не было католической силой, и религия не играла существенной роли в его антимасонстве. И антисемитизм тоже. Хотя Гитлер был антисемитом, он был не более религиозным, чем Муссолини в своем антимасонстве. Как и дуче, фюрер был тактически гибок. Его враждебность к масонству всегда подчинялась стратегическим целям, а именно подавлению всех источников фактического или потенциального противодействия и ведению расовой войны. Напротив, испанский стиль фашизма в том виде, в котором он сформировался при генерале Франко, был насквозь католическим. Антимасонство и преследование масонов были важны для националистической пропаганды.
АПИС
Когда военные приобрели стабильный контроль на территории националистов, то масонов по большей части не расстреливали, а отправляли в лагеря для военнопленных или в трудовые лагеря. Тем не менее жестокое обращение имело место на протяжении всей Гражданской войны в Испании: сообщается, что в Малаге в октябре 1937 года восемьдесят заключенных были казнены только за то, что они были масонами. Такая свирепость была нетипичной. Еще более примечательными были репрессии, начавшиеся во время войны и продолжавшиеся и после ее окончания. Ни дуче, ни фюрер, уничтожив братство как организацию, не проявили особого рвения в преследовании отдельных бывших масонов. Каудильо, напротив, был беспощаден до одержимости.
Будучи католиком и профессиональным военным, сделав карьеру в марокканских кампаниях, генерал Франсиско Франко имел вполне четкую позицию в отношении масонов. Но были у него и личные мотивы. По некоторым свидетельствам, он дважды пытался присоединиться к ложе — в 1926 и 1932 годах в надежде на ускорение своей военной карьеры, — но безуспешно. Во второй раз он был занесен в черный список своим братом Рамоном, знаменитым авиатором, симпатизировавшим республиканцам (у братьев были очень напряженные отношения). Как бы то ни было, Франко определенно обвинил военных масонов в том, что они помешали его продвижению.
Едва только началась Гражданская война, и Франко начал претворять в жизнь свои антимасонские настроения — еще до того, как принял на себя верховное руководство националистами. В середине сентября 1936 года он объявил «искусство» вне закона на территории, находящейся под его командованием, а постоянных членов ложи — мятежниками. В декабре 1938 года он заявил, что все масонские символы и надписи, которые «могут быть сочтены оскорбительными для Церкви», будут уничтожены.
Когда франкистские силы закрепили свою победу, которой они в значительной степени были обязаны военной поддержке Германии и Италии, каудильо начал принимать меры, чтобы очистить всю Испанию от масонской чумы. Пресловутый Закон о политической ответственности, изданный в феврале 1939 года, объявил преступлением поддержку республики и постановил, что у виновных должна быть конфискована их собственность. Масоны были включены в его положения. В новой школьной программе, выпущенной в 1939 году, говорилось о том, что при республике жидомасонский заговор передал страну коммунизму.
Франко приобрел привычку использовать окрашенный сексуальными оттенками термин el contubernio для обозначения того, как масоны плели заговоры в сотрудничестве со всеми видами провокаторов и диверсантов. Буквально он означает «наложничество», то есть убогий мезальянс, как у наложницы с покровителем-любовником. Во Франко говорила озлобленная фобия. Вскоре кое-кто решил, что эту фобию нужно подкармливать.