– Когда ты такая оживленная, что-то есть.
Папа честный как доска и говорит что думает. Но у меня было отличное настроение, и я не обиделась, а пошла, довольная, мыть руки перед ужином. И пока стояла у раковины, само собой всплыло в голове, как я сегодня полоскала волосы в школьном туалете, а потом вспомнились слова И Дэ «На тебя вылили банку лимонада – неприятно, конечно». Почему она сказала «банку лимонада», с чего она решила, что там была именно банка и именно лимонада? У доски в кабинете географии я заявила, что мне на голову вылили газировку. Скорее всего, одноклассники запостили тот же текст. Тогда откуда взялась банка лимонада? Две версии: либо И Дэ сама опрокинула мне на макушку банку лимонада, и тогда она сумасшедшая, либо кто-то ей рассказал про банку, и она повторила эти слова. А кто ей мог рассказать такие детали про банку и лимонад? Тот, кто меня облил. Значит, если я выясню у И Дэ, кто ей все это доложил, я найду виновного.
– Марта, – позвал папа и негромко постучал в дверь.
Я открыла.
– Думал, ты заснула, – пробормотал папа. – Как поешь, сможешь бабушке почитать? У меня дедлайн.
– Ага, – с готовностью кивнула я. – Но ты бы лучше сам поспал.
– Потом, – вздохнул он.
43
Бабушка сидела поперек кровати, прислонившись к стене. Некоторое время назад, когда я забрала у нее свою помаду, она намазала губы найденным в аптечке фукорцином. Антисептический раствор фукорцина дает густой и яркий малиновый цвет и не смывается неделями, так что бабушка уже который день щеголяла малиновыми губами. На коленях у нее сидел мой скоморох, а на тумбочке у кровати стоял мой школьный портрет, прислоненный к баночке витаминных пилюль.
– Привет, бабушка. Это я, твоя внучка Марта, – представилась я как обычно и села на пол с книгой «Женщина и обезьяна» в руках.
– Марта, – обрадованно улыбнулась бабушка.
– Это я связала вот этого скомороха и подарила тебе, – не удержалась я от хвастовства.
Бабушка перевела взгляд на игрушку у себя на коленях, бережно взяла ее и приблизила к глазам.
– Спасибо, – с чувством сказала она, осмотрев скомороха с ног до колпака и позвенев колокольчиками. – Клевый малый.
– А это я в шестом классе, – указала я на портрет.
Бабушка уставилась на меня непонимающе, и ее улыбка погасла.
– Это я, Марта, – повторила я, тыкая пальцем в стекло, защищавшее фотографию.
Бабушка кашлянула, повернулась к окну и стала смотреть на горящий за окном фонарь. Потом она, не поворачивая головы, искоса глянула на меня с таким выражением, будто у меня не все дома. Я не понимала, в чем дело, но решила не обращать внимания. Раскрыла книгу на той странице, которую папа заложил проездным, и начала читать. «– Во всяком случае, он перед смертью узнает, что такое любовь, – заметила Маделен. Андреа Берден вывернула губы, обнажив зубы в некоем подобии улыбки. – Еще бы, узнает, – сказала она. – И давай я расскажу как». Дальше следовал рассказ о том, как находят друг друга и спариваются ягуары (речь шла о них), и, дойдя до слова «пенис», я запнулась и призадумалась, прилично ли, читая собственной бабушке, произносить такие слова. С одной стороны, бабушка может вознегодовать, но с другой это же нормальное научное слово, медицинский термин, и на языке древних римлян означает всего-навсего «хвост». Так что я прочитала, и бабушка не моргнула глазом – ее больше волновало, что Андреа Берден, которая произносила всю эту речь, довольно циничную по отношению к ягуарам и слушателям, прикрывала свою циничность заботой о благополучии животных и самоуверенно считала свои слова и поступки истиной в последней инстанции.
– Неприятная, – бормотала бабушка. – Плохо кончит.
Я была полностью с ней согласна. И поскольку сама я успела прочесть только первые тридцать страниц «Женщины и обезьяны», прежде чем книгу забрал у меня папа, нам с бабушкой было одинаково интересно следить за приключениями Маделен, которая решилась в одиночку спасать уникальную человекоподобную обезьяну от самоуверенных и обладающих властью людей вроде этой неприятной Андреа Берден. Мы читали, пока у меня не заныли мышцы языка. Бабушка немного расстроилась, но я пообещала ей продолжить завтра, и она согласилась лечь спать – со скоморохом у подушки.