«Господин граф де Морепа!
Пообещав предупредить вас лично о том, когда я больше не буду нуждаться в ваших услугах, прошу вас настоящим письмом, написанным моею рукою, сложить с себя обязанности государственного секретаря. Поскольку ваше поместье Поншартрен находится слишком близко от Версаля, повелеваю вам удалиться в Бурж в течение этой недели, не видясь ни с кем, кроме самых близких ваших родственников. Ответа не нужно. Прошение об отставке направьте господину де Сен-Флорантену».
Редко, когда королевская немилость выражалась столь неожиданно и в столь жесткой и не допускающей толкований форме.
Оскорбленный де Морела немедленно покинул Версаль и отправился в Бурж. Эпиграммы на мстительную фаворитку короля дорого ему обойдутся — они будут стоить ему многих лет если не ссылки, то, по меньшей мере, домашнего ареста[6].
Победив таким образом одного из своих врагов, маркиза де Помпадур облегченно вздохнула. В очередной раз она доказала всему королевству свое могущество. Однако и она вышла из сражения с морским министром не без потерь.
Кстати, за пуассонаду пострадал и еще один человек, обнаруженный полицией. Его звали шевалье де Рессегье. Он был брошен в Бастилию и приговорен к двадцати годам заключения за оскорбительный пасквиль, в котором говорилось:
Тем не менее другие куплетисты подхватили эстафету и сочинили не менее дерзкие пуассонады. Например, такую:
Или такая:
Ознакомившись с последней грубой поделкой, Людовик XV не возразил ни слова. Он и сам уже давно находил маркизу де Помпадур, как бы это поделикатнее выразиться… несколько увядшей.
В 1751 году мадам де Помпадур исполнилось тридцать лет, и именно в это время ей пришлось окончательно смириться с тем, что король ускользает из ее рук, ведь тягаться с чужой молодостью и красотой дальше ей уже было решительно невозможно. Королю было чуть за сорок, и его все больше и больше тянуло к молоденьким, сексуально активным девушкам. Да маркиза и сама понимала, что ее давняя болезнь легких неотвратимо делает свое разрушительное дело. Бессонные ночи и бесконечные интриги не могли пройти бесследно, ее былая красота начала блекнуть, и бороться с этим процесом становилось все труднее и труднее.
Страдала маркиза и от еще одного крайне неприятного недуга — от тика лицевых мышц, причем это была даже не болезнь как таковая, а симптом какого-то очень серьезного заболевания нервной системы. Выражалось это в том, что глаз ее постоянно как бы подмигивал, неизменно привлекая внимание окружающих, воспринимавших это как какие-то тайные или интимные сигналы.
На самом же деле, все это были лишь непроизвольные сокращения окологлазных мышц.
Заболевание, которым страдала маркиза де Помпадур, довольно редкое в истории медицины. Оно встречается примерно один раз на десять миллионов человек и чаще всего является реакцией на какую-то критическую ситуацию, либо на сильное моральное переутомление. Когда все было хорошо, тик проходил, но когда маркизе приходилось сильно понервничать, он вновь появлялся, причем в самые неподходящие моменты.
К счастью для себя, маркиза поняла одну важную вещь. Она была нужна королю, и пока у него и в мыслях не было расставаться с ней. Но при этом он любил женщин и не видел ничего дурного в том, что и они платили ему той же монетой. К фаворитке это не имело никакого отношения. Как говорится, «ничего личного». Просто такова была его физиология, потребность его могучего мужского организма. Короче говоря, Людовик XV совершенно безболезненно мог разделять духовную и физическую стороны своего бытия. В его душе безраздельно царствовала маркиза де Помпадур, и никто другой ему в этом плане и не был нужен. Зато в области физиологической одной маркизы ему уже давно было мало, но наличие других женщин совершенно не умаляло его любви к фаворитке.
Сейчас 1751 год всеми историками признан годом завершения физической близости маркизы де Помпадур с королем. В те времена охлаждение августейшей особы означало безвозвратный уход бывшей фаворитки в тень и, в лучшем случае, забвение, а в худшем — опалу и ссылку «куда подальше» по принципу «с глаз долой — из сердца вон».
Конечно, король продолжал по-своему любить маркизу. Но это уже была не та любовь, которая налетает, словно шквал, сметая все на своем пути. Эта любовь больше стала похожа на привязанность, порожденную долгим приятным общением и привычкой. Но привычка — привычкой, а от физической близости король отказываться не собирался, и если маркиза де Помпадур ему в этом не всегда могла быть полезной, то он не считал для себя зазорным получать недостающее «на стороне».
Тайные агенты маркизы и многочисленные «доброжелатели», конечно же, сообщили ей о постепенно набиравших обороты королевских шалостях. Оценив опасность, она решила удержать Людовика XV возле себя во что бы то ни стало.
Кстати сказать, невольно посодействовать ей в решении этой задачи суждено было совершенно случайно одной необычной личности, объявившейся в Париже. Речь идет о молодом итальянце, имя которого сейчас знает каждый. Этим итальянцем был Джакомо Казанова, но о нем и его знакомстве с маркизой мы поговорим позже.
А пока она не была бы маркизой де Помпадур, если бы не нашла из подобного почти безнадежного положения свой собственный, мало кому доступный выход. Она сказала сама себе, что надо перестать даже и пытаться соперничать с молодыми и здоровыми женщинами. Все равно это бессмысленно и выглядит нелепо. А решив так, она откровенно заявила своему возлюбленному, что предпочитает лучше остаться его хорошим другом, чем всеми силами пытаться продолжать быть плохой любовницей. Подобное заявление далось ей непросто, но она сама выбрала для себя эту маску и теперь следовало ей соответствовать.
Возможно, короля подобное заявление удивило. Но наверняка не слишком: ведь именно так поступила и его законная жена, когда поняла, что их сексуальные темпераменты друг другу больше не соответствуют. Людовику XV определенно везло на умных и рассудительных женщин.