— А как вы думаете, кто убил вашего отца? — Реваев сделал шаг вперед и, оказавшись совсем рядом с Надей, попытался посмотреть ей в глаза.

Девушка отвела взгляд в сторону и неуверенно спросила:

— А разве это не известно? Ведь этот человек, который снимал дом… разве не он убил Анатолия?

— Откуда ребенок это может знать? — вмешалась в разговор Полина. — Мне кажется, такие вопросы вообще задавать неправильно. Она вам все равно ничем не поможет, а вот вы ей травму нанести можете легко.

Реваев посмотрел на возмущенную Полину и виновато улыбнулся.

— Вы правы, я думаю, Надю мы можем отпустить.

Когда девушка так же стремительно, как и спускалась, убежала на второй этаж, Реваев потребовал:

— Покажите мне все камеры, установленные в доме, и расскажите, какие из них были выключены в ночь убийства.

Выйдя из особняка Локтионовых, Реваев, сопровождаемый Полиной, неторопливо спустился по ступеням крыльца. Пройдя вдоль фасада здания, Юрий Дмитриевич остановился и указал рукой на большое квадратное окно в торце здания.

— За тем окном что за комната? — спросил он Локтионову.

— Там ванная, — коротко ответила Полина.

— Ванная с окном, это здорово, — солнце нещадно било в глаза, и Реваев щурился, разглядывая особняк, — я тоже живу в своем доме, но вот ванная без окна, к сожалению.

— Сочувствую, — холодно бросила Полина.

Реваев попрощался с хозяйкой дома и двинулся к воротам. Затылком он ощущал недовольный взгляд Локтионовой. Реваев и сам собой был недоволен.

Подгорный сделал два шага вперед и поравнялся с полицейскими.

— Мужчина! — окликнул его один из них.

Макс замер и вымученно улыбнулся, пытаясь казаться приветливым.

— Вам бейсболку птички уделали, — радостно сообщил ему сержант.

— Разбогатеете сказочно, — хихикнул второй патрульный.

— Да? Спасибо, что сказали, — Макс потянул руку к бейсболке, но только коснулся козырька и не стал снимать ее с головы, — дома непременно постираю.