— У нас есть садовые качели за домом, — отозвалась Локтионова, — зачем портить дерево?

— Вы правы, — согласился Реваев.

Сменив две машины такси и выбросив по дороге телефон, Макс наконец добрался до дома. На всякий случай последние два квартала он прошел пешком. День, начинавшийся так удачно, обернулся катастрофой. Конечно, он не попался, однако теперь полиция знала, как он выглядит. Уже завтра фотографии короткостриженого блондина будут у всех патрульных.

Приняв душ, Подгорный немного успокоился. Однако он все равно понимал, что ситуация стала намного хуже, чем она была днем ранее. Взяв один из трех оставшихся у него телефонов, Макс вышел из дома. Белая бейсболка и темные очки с широкой оправой, может быть, и скрывали его внешность от проходящих мимо людей, но ощущения безопасности не давали. Подгорный все время ловил на себе пристальные, настороженные взгляды прохожих. Скорее всего, эти взгляды были всего лишь плодом его испуганного сознания, однако от каждого из них Максу хотелось броситься прочь.

Прошагав минут двадцать, Подгорный оказался возле небольшого аккуратного сквера с несколькими лавочками в тени деревьев. Почти все скамьи были заняты отдыхающими пенсионерами, однако Максу повезло найти свободное место. Вновь пускаться в самостоятельные поиски нового жилья ему не хотелось, а точнее, было страшно, но и оставаться в нынешней квартире долго было нельзя. Особенно теперь, когда его новая внешность стала известна преследователям.

Максу нужна была помощь. Однако в огромной Москве помочь ему было некому. Он уже и так обратился к человеку, который по долгу службы обязан содействовать его розыску, но никак не помогать прятаться. В родном Среднегорске людей, которые наверняка пришли бы ему на помощь, было гораздо больше. Хотя, конечно, и единица гораздо больше нуля. На самом деле таких людей было не так много, и велика вероятность того, что следствие взяло под контроль их телефонные разговоры. Подгорный задумался. Через несколько мгновений он с радостью щелкнул пальцами. Сокольский! У главного редактора принадлежавшей Подгорному Среднегорской телекомпании был второй телефон, номер которого знали только Подгорный и выпускающие редактора телеканала, которым под угрозой увольнения Сокольский запретил рассказывать о нем кому бы то ни было. Когда Юрий Борисович хотел побыть в уединении и отдохнуть от общения с людьми, он выключал всем известный номер, однако при необходимости с ним всегда можно было связаться. Номер не был зарегистрирован на Сокольского, и вряд ли полиция о нем уже узнала. В любом случае стоило попытаться. Макс набрал номер Сокольского и, когда услышал недовольное «Слушаю», жизнерадостно произнес:

— Ну здравствуйте, Юрий Борисович! Это Максим.

Когда разговор был окончен, Макс выключил телефон и вынул из него аккумулятор. Если Сокольский сделает все, как обещал, то, может быть, одной проблемой станет меньше. Макс возбужденно вскочил со скамейки и тут же замер. Только что одной проблемой стало больше. По асфальтированной дорожке прямо к нему направлялись двое полицейских. Оба они смотрели прямо на Макса, причем один из них держал руку на пристегнутой к поясу кобуре с табельным оружием.

Услышав легкие шаги, Реваев обернулся. Надя сбежала по лестнице и теперь смотрела на следователя с любопытством. Полковник поразился, до чего она похожа на свою приемную мать. Тот же оттенок волос, те же полные, чувственные губы, те же огромные серые глаза. И то же недовольство в голосе.

— Вы что-то хотели?

— Меня зовут Юрий Дмитриевич, — представился Реваев.

— Вы так уверены, что мне нужна эта информация? — фыркнула девушка. — Я знаю, что вы следователь, этого вполне достаточно. Спрашивайте.

— Ну хорошо, — Реваев был несколько удивлен наглостью подростка, однако смутить его было не так просто, — расскажите мне, только подробно, что вы делали вечером, после того как относили еду на соседний участок?

— Ничего, — она пожала плечами точь-в-точь как недавно это делала Полина.

— А подробнее? — настаивал Реваев.

— В Интернете ковырялась, фотки в Инстаграм выкладывала, с девчонками переписывалась. Все. Подробнее некуда, — усмехнулась Надя.

— Из дома вы в тот вечер больше не выходили?

— Нет. — Она уверенно покачала головой.

— А позже, ночью?

— А позже я легла спать, и так как я не лунатик, то смею надеяться, что никуда с постели не вставала. — Она улыбнулась, довольная своей смелостью и остроумием.