— Какие родные? — Туз усмехнулся. — Отец ушел, когда я совсем малой был, а мать померла в первую зиму, как я сел. Пошла на рынок за продуктами да поскользнулась. Упала на спину да затылком и приложилась об лед. Ну и все. А квартира неприватизированная была. Меня выписали, мать померла. Я вышел — а квартирки у меня больше нет. На работу никуда не устроишься. Чего делать? Людей грабить?

— И что, грабили?

Леха хмыкнул.

— Давайте не будем прошлое ворошить. Больших дел не натворил, уверяю вас. Но пару лет покуролесил, это точно. Удивительно, как опять не укатали. А потом, знаете, устал. От всего устал. И жить не по-людски устал, и от людей, что вокруг меня были, тоже устал. Приехал к Толе. А он ведь меня с самого начала к себе звал, он к тому времени уже неплохо приподнялся. Но я ж гордый был, хотел показать, что и сам всего добиться смогу. Да вот не вышло. Вот с тех пор я при Толе и был в охране, а как он этот дом выстроил, так я тут и поселился. По мне, так лучше ничего и нет. Гостей у него много не бывает, жена с дочкой не вредничают. Спокойно было… до недавнего времени.

— Дочь, я так понимаю, его жены от первого брака.

— Нет, приемная. Я, конечно, деталей не знаю, но у Полины, — на этот раз Туз не упомянул отчество, — какие-то проблемы по женской части. Вот они девочку и взяли, пять лет уж прошло. Точно, вот в июне как раз пять лет и было. В начале лета привезли ее. Ей тогда восемь лет было, почти девять. Она августовская. Сейчас, значит, скоро четырнадцать стукнет. Лолита!

— Лолита? — напрягся полковник.

— Ну я про возраст говорю, тринадцать лет, — смутился Туз, — вы же читали Набокова?

— Да, — кивнул Реваев, направляясь к выходу из комнаты, — Набокова я читал.

Выйдя из домика сторожа, Реваев обернулся к семенившему следом Лехе.

— Я так понимаю, Локтионов для вас много сделал.

— Много? — неожиданно задумался Туз. — Много — не то слово. Я ему всем обязан.

Реваев неторопливо зашагал в сторону главного дома.

— Я позвоню Полине Игоревне, она спустится! — крикнул ему вслед охранник.

Реваев, не оборачиваясь, вскинул в ответ руку.

С эмоциями Ирина Геннадиевна совладала почти мгновенно. Она опустила стекло и ласково поинтересовалась:

— Что, Андрюша, решили пройтись, наш поселок посмотреть?

— Да в магазин хочу зайти, — улыбнулся в ответ ей Подгорный и достал из кармана пластинку жвачки, — хлеба куплю, кваску. Люблю квас очень.

— Кваску — это правильно, — согласилась женщина, — у нас здесь квас хороший, подольский. Мне нравится. А вот хлеб местный так себе.

— Я понял, спасибо, — поблагодарил Макс и легонько хлопнул по крыше машины, — а вы что, ждете кого?