Глава 13

Я пролежал в постели с другим романом Латфи Гада до трех часов ночи. В желудке у меня урчало, в ушах звенело, и через некоторое время я осознал, что потею так, что все простыни промокли. Я просто психовал на всю катушку.

Что ж, герои не должны расклеиваться. Взять хотя бы аль-Каддани, непоколебимого детектива из романов Гада. Он никогда не поддавался панике. Он никогда не бодрствовал ночь напролет оттого, что ему хотелось удрать куда-нибудь подальше и начать все сначала. После пары часов нервотрепки я решил взять себя в руки, и немедленно. Я вылез из мокрой постели и пошел за своей аптечкой, что была в другом конце спальни.

Она была набита лекарствами, и у меня несколько секунд ушло на то, чтобы сообразить, что выбрать. Наконец я решил, что приму транквилизатор. Я пытался покончить со своей старой привычкой принимать для успокоения наркотики, но сейчас была ситуация, когда мои любимые таблетки и капсулы предписываются вполне законно. Я остановился на паксиуме, приняв двенадцать таблеток лавандового цвета и четыре желтых. Это притупит остроту моего психоза, сказал себе я.

Я снова лег, шлепнулся на подушки и прочел еще пару глав. Подождал, пока паксиум подействует, и через час или около того действительно почувствовал слабые, еле заметные признаки эйфории. Она, словно сахар, застывающий на птифуре, покрыла мои страдания. Но под этой тонкой корочкой в моей душе все еще копошились мрачные опасения.

Я снова встал и босиком пошел в уборную. Открыл аптечку и откопал в ней восемь таблеток соннеина, моего любимого болеутоляющего. На самом деле я не чувствовал серьезной боли, просто подумал, что опийное тепло изгонит остатки моего беспокойства. Я проглотил белые таблетки и запил их минералкой.

К тому времени, когда аль-Каддани был захвачен израильскими злодеями и, как и положено, один разок избит, я почувствовал себя куда лучше. От беспокойства остались только абстрактные воспоминания. Меня наполняло чудесное ощущение уверенности в том, что днем я смогу низвергнуть доктора Садика Абд ар-Раззака одним своим видом.

Я чувствовал себя так хорошо, что мне захотелось поделиться своей радостью с кем-нибудь еще. Но, однако, не с Кмузу, который уж точно доложит Фридландер-Бею о моем ночном кутеже. Нет уж. Я быстренько оделся и выскользнул из своей комнаты. Тихо прошел по темным коридорам из западного крыла дома Папы к восточному крылу. Оказавшись перед дверью Индихар, я тихонько постучал несколько раз. Я не хотел будить детей.

Я подождал минутку, затем постучал погромче. Наконец я услышал за дверью какое-то движение, и дверь отворила Сенальда, валенсианка, которую я нанял в помощь Индихар.

— Сеньор Одран, — сонно сказала она. Она протерла глаза и сердито воззрилась на меня. Ей не очень нравилось, что ее разбудили так рано.

— Прости, Сенальда, — сказал я, — но мне срочно нужно поговорить с женой.

Служанка уставилась на меня. Пару секунд она не говорила ни слова. Затем повернулась и пошла в комнаты. Я ждал у двери. Через некоторое время вышла Индихар в атласном халате. Лицо ее было мрачным.

— Муж, — сказала она.

Я зевнул.

— Мне нужно поговорить с тобой, Индихар. Прости, что пришел в такой час, но это очень важно.

Она провела рукой по волосам и кивнула.

— Хорошо, Магрибинец. Лучше сейчас. Через пару часов проснутся дети, и у меня не будет времени поспать.

Она отошла в сторону, дав мне протиснуться мимо нее в гостиную.

Сейчас я чувствовал себя ужасно. Я чувствовал себя непобедимым. Пятнадцать минут назад я хотел пойти к Индихар и услышать от нее, какой я храбрый и сильный, мне было нужно, чтобы кто-нибудь сказал мне об этом. Теперь же, когда соннеин говорил мне все, что я хотел слышать, мне всего лишь нужно было обсудить с кем-нибудь, правильно ли я избавляюсь от своих страхов. Я знал, что могу доверять Индихар. Я даже не думал о том, что она может рассердиться на меня за то, что я выдернул ее из теплой уютной постели.

Я сел на кушетку и подождал, пока она сядет напротив. Несколько секунд она массировала лицо длинными, тонкими пальцами.