С другой стороны, уже не первое десятилетие в России существует довольно мощное неформальное движение «антипрививочников». Оно началось задолго до пандемии COVID-19, в конце 1980-х, и основывается на идее некоторых врачей (Г.Червонской, Ж.Цареградской, А. Котока и др.) о том, что негативные последствия вакцинаций особенно массовых могут быть куда опаснее последствий самих инфекционных болезней. В качестве главных аргументов «антипрививочники» приводят на всемирный заговор фармакологических компаний, получающих сверхприбыли от контрактов на массовые вакцинации; низкую эффективность существующих ныне вакцин; а также осложнения, возникающие после прививок, особенно у детей – например, среди родителей детей-аутистов широко распространено мнение о том, что аутизм у их детей возник именно вследствие некоторых обязательных детских прививок. Косвенными аргументами «антипрививочников» являются гражданские права («мое тело – мое дело») и религиозные свободы. Примечательно, что по мнению иммунологов и социологов, аналогов движению «антипрививочников» в Западной Европе нет, а из постсоветских стран подобный взгляд на прививки распространен на Украине.
С третьей стороны, «Спутник V» и другие российские вакцины не признавались в Европе и США из политических и конкурентных соображений, что также не могло не оказать негативного влияния на желание населения прививаться.
С самого начала вакцинации российские СМИ наводнили разнообразные сообщения о противопоказаниях к прививке и ограничениях в образе жизни до и после вакцинации. Особенно ярким было интервью, в котором один из ведущих российских иммунологов заявил, что нельзя употреблять алкоголь в течение 56 дней до и 56 после вакцинации «Спутником». Непонятно, насколько журналисты исказили его слова, как, впрочем, и комментарии других специалистов, но так или иначе выход отечественной вакцины к широкой публике не был гладким.
Публиковавшиеся в СМИ списки противопоказаний были составлены так, что «Спутник» производил впечатление опасного для каждого взрослого человека с сопутствующими возрасту изменениями здоровья. Да и сам процесс вакцинации описывался как крайне трудный – и с бытовой (очереди, запись, отсутствие вакцины или одного из ее компонентов), так и с физиологической точки зрения. Сообщалось о тяжелой реакции на «Спутник V» – высокая температура, головная боль, ломота в костях, «слабость, как после ковида». Против вакцинации выступали видные общественные и культурные деятели – артисты Мария Шукшина, Егор Бероев и Никита Джигурда; экс-депутат Госдумы Мария Кожевникова, певец Юрий Лоза, режиссер и общественный деятель Никита Михалков и др. И несмотря на то, что большая часть публичных «антиваксеров» известна своим экстравагантным поведением и без всякого отказа от вакцинации, на этот раз многие граждане России к ним прислушались.
Нешуточные дискуссии между сторонниками и противниками «Спутника» разыгрываются в соцсетях. Со ссылками на международные исследования и авторитеты, знания в объеме средней школы, а также «знакомых знакомых», с которыми от прививки случилось (или наоборот не случилось) что-то ужасное, «ваксеры» и «антиваксеры» доказывают друг другу свою правоту, увеличивая доходы владельцев соцсетей и тратя бесценное время своей жизни.
Аргументация противников прививок от COVID-19 по обе стороны океана не особо разнообразна.
Конспирологическая версия о тайных силах, во главе которых находится глава компании Microsoft Билл Гейтс, мечтающих захватить весь мир и в первую очередь контроль над сознанием людей всей Земли. Сама по себе вакцина в этой логике является вовсе не лекарственным препаратом, а неким «жидким чипом», – так, по крайней мере, считает кинорежиссер Никита Михалков, поделившийся этим соображением в своей программе «Бесогон ТВ» от 1 мая 2021 года. Также адепты конспирологической версии убеждены, что с помощью вакцин Билл Гейтс намеревается существенно сократить население всей планеты. Разумеется, эта версия подвергается в соцсетях насмешкам, но особенность ловкой манипуляции с человеческой памятью заключается в том, что в конце концов, человек запоминает саму идею, а не то с какой интонацией она была высказана и как именно аргументирована.
Скептические аргументы, временами переходящие в пессимистические, заключаются в том, что вакцина еще малоизучена, ее безопасность не доказана, побочные эффекты неизвестны и непредсказуемы, да и вообще после вакцинации можно умереть. В части, посвященной летальному исходу, пессимистическая версия сливается с конспирологической «(власти скрывают количество смертей») и диссидентской, последователи которой выводят свое недовольство вакцинацией из общего недовольства властью и ее решениями, особенно в сфере прав человека и социальной защиты.
В общем пока граждане манипулировали друг другом в соцсетях, ссылаясь на мнения научных авторитетов уровня «британских ученых», высказывания своих кумиров, а также некий «личный опыт» об испорченном прививкой здоровье, государство пускало по телевизору социальную рекламу вакцинации, которая не столько призывала население прививаться, сколько пугала кадрами из реанимационных отделений, а также навязчиво передавало новости о новых штаммах и катастрофических последствиях пандемии в других странах. Однако на жителей России, чей страх COVID-19 рутинизировался после первой волны коронавируса, такая манипуляция уже не действовала – они не спешили прививаться, а предпочитали сдавать анализы на антитела к COVID-19, добывали медотводы по состоянию здоровья, ну и, как это часто бывает в нашей стране, приобретали поддельные сертификаты о вакцинации.
Поэтому в июне 2021 года мэр Москвы Сергей Собянин ввел беспрецедентные ограничения для непривитых граждан: отныне заведения общественного питания можно было посещать только по QR-коду, получаемому при вакцинации, ожидались и другие меры сегрегации непривитых, что подвигло многих жителей Москвы и Подмосковья пройти вакцинацию. Примером мэра Москвы вдохновились и в других городах России, в частности, в Санкт-Петербурге без QR-кода нельзя не только посещать развлекательные заведения, но и покупать непродовольственные товары. Такие меры погнали прививаться тех, кому было недосуг сделать прививку или трудно было на нее решиться из-за опасений за свое здоровье. К слову, летом 2021 года в официальном списке медицинских противопоказаний против вакцинации осталась лишь аллергическая реакция на какой-либо из компонентов «Спутника V».
Итак, хорошо сработавшая на первом этапе пандемии манипуляция страхом смерти, мобилизовавшая население на защиту своего здоровья, не смогла заставить население прививаться нужными для выработки коллективного иммунитета темпами вследствие рутинизации страха умереть от COVID-19. А вот жесткие меры, направленные на ограничения социальных и бытовых возможностей граждан, вынудили их поспешить с вакцинацией, и тем самым снизить для себя и окружающих риск заражения коронавирусом и возможных осложнений. Манипуляция во благо манипулируемого хорошо работает только в тех случаях, когда манипулируемый доверяет манипулятору, а если у него возникают вопросы, на которые не существует однозначного ответа, то государству лучше идти на разумно жесткие меры, так получается честнее и эффективнее.
Глава 6. Роль телевидения в манипуляции общественным сознанием
Во второй половине XX века умами людей практически целиком завладело телевидение. Особенно в США, где за счет бурного экономического роста 1950-х-1960-х телевещание со множеством каналов охватило почти все домохозяйства страны. Бурный рост телевизионной отрасли способствовал созданию практически всех форматов передач – новости, телеинтервью, сериалы, ток- и кулинарные шоу, «фабрики звезд», коммерческая и социальная реклама – поэтому до сих пор во всем мире телевидение в своей работе ориентируется именно на американские технологии – как вещания, так и связанные с ним манипуляции сознанием.
Если радио, которое до появления телевидения, было основным средством передачи новостей и развлечения все-таки было ориентировано на информационно-развлекательное вещание и манипуляции общественным сознанием с его помощью носили скорее случайный характер вроде истории с радиопостановкой по «Войне миров» Герберта Уэллса, осуществленной его однофамильцем, впоследствии одним из самых знаменитых кинорежиссеров мира Орсоном Уэллсом на радио «CBS» 30 октября 1938 года. Тогда более миллиона жителей Северо-Востока США приняли радиоспектакль за реальный новостной репортаж и начали прятаться в подвалах своих домов или спасться бегством. Телефонные линии были перегружены, на дорогах возникли чудовищные пробки, многие жители требовали раздать оружие и являлись в полицейские участки, чтобы вступить в отряды для борьбы с марсианами. Ну а некоторые невнимательные слушатели решили, что на Соединенные Штаты напали не марсиане, а гитлеровские войска.
Впоследствии многие жители США подали на CBS в суд с требованиями компенсировать им моральный вред, причиненный чересчур реалистичной постановкой – артисты, изображавшие корреспондентов, вели прямые эфиры из «точек вторжения», с «американских военных баз», брали «интервью» у «астрономов из Принстона» и даже запустили речь генерального прокурора США, который, впрочем, разговаривал голосом тогдашнего президента Ф.Д.Рузвельта – но все они были отклонены. Ну а в декабре 1941 года многие радиослушатели приняли сообщения о японской атаке на Перл-Харбор за очередной радиорозыгрыш. Современные историки, впрочем, считают, что сама история с постановкой «Войны миров» и реакцией на нее была раздута газетчиками из нескольких курьезных случаев реакции на постановку, чтобы доказать вредоносность радио по сравнению с печатными средствами массовой информации.
Для ХХ века вообще характерны были дискуссии о том, вытеснит ли радио газеты, кино – театр, телевидение – газеты, книги, кино, театр и радио. С массовым распространением в ХХI века интернета эти споры возобновились с новой силой, но, как можно заметить, пока такого вытеснения и «смерти» тех или иных форм получения новостной и развлекательной информации не происходит. Меняются технологии, форматы и способы подачи, доли в информационном и рекламном рынке, но тем не менее у каждого жанра остаются свои любители и пользователи. Например, в России в ХХI веке радио обрело новую жизнь в связи с массовой автомобилизацией населения.
6.1. От трех каналов к бесконечности
Люди, заставшие СССР в более или менее сознательном возрасте, хорошо помнят советское телевещание. В крупных городах было три, в лучшем случае четыре телеканала, программа которых всегда была устроена по одному и тому же образцу. По советскому телевизору можно было сверять часы и узнавать дни недели. Новости транслировались исключительно официальные – в годы перестройки и в 1990-е это принесло населению много вреда: ведь граждане привыкли воспринимать то, что говорят по ТВ, как позицию, поддержанную властью, официальную «правду» – вне зависимости от того, доверяли они конкретным сообщениям или нет, все, что говорилось по ТВ было «государственным», а значит, на это можно было пожаловаться тому же государству и получить от него защиту – что, конечно же, было очень на руку манипуляторам общественным сознанием, внедрявшим в головы гражданам самые абсурдные и немыслимые идеи хоть под видом научно-популярных передач, хоть «на правах рекламы», люди верили во все – от целебных свойств «заряженной воды» Алана Чумака до немыслимых процентов доходности финансовых пирамид, «порошка ОМО, не требующего дополнительного застирывания» и беспохмельной водки «Зверь».
Прямые трансляции на советском телевидении были большой редкостью – разве что со спортивных соревнований или открытия Олимпиады-80, а также похорон генеральных секретарей Политбюро ЦК КПСС.
Научно-познавательные («Очевидное-невероятное», «Здоровье» и др.) и развлекательные передачи («Утренняя почта», «Голубой огонек» и т.д.) были жестко идеологически выверенными, отредактированными при монтаже и никаких вольностей или сенсаций вызвать не могли. Кино и сериалы также подвергались если не цензуре, то, по крайней мере, жесткому контролю на идеологическое соответствие текущему историческому моменту и решениям партийных съездов. Случались, впрочем, и парадоксальные эффекты: два самых знаменитых советских телесериала «Место встречи изменить нельзя» (С.Говорухин, 1989) и «Семнадцать мгновений весны» (Т.Лиознова, 1973) вызвали у молодежи интерес к криминальной среде и устройству фашистской Германии соответственно.