Особенной удачей и излюбленным приемом манипуляторов является коллективный стресс. В этом состоянии все мысли и действия человека направлены на сиюминутное выживание, и он далеко не всегда способен отличать «врагов» от «друзей», «белое» от «черного», правильное решение от неправильного. Отключаются здравый смысл и предыдущий жизненный опыт.
Наиболее серьезный эмоциональный стресс возникает у большого количества людей при резком обеднениии, в такой ситуации людям приходится думать о выживании и не анализировать, какими способами это выживание достигается. Опыт 1990-х годов показывает, что значительную часть общества в это время накрыла жесточайшая депрессия, следствием которой стали алкоголизм, наркомания, другие формы аутодеструктивного поведения. Другая же часть общества восприняла новые стандарты жизни как новые возможности, при этом в силу незнания многих правил и обстоятельств наступившей жизни принимали участия в самых безумных и разрушительных авантюрах вроде финансовой пирамиды МММ, обмена жилья на компьютер или автомобиль, банковских и «бандитских» кредитов. Власть же при этом использовала растерянность населения в своих целях: от характерного для советского человека представления о том, что «дальше будет только лучше», постсоветским населением манипулировали по принципу «как бы хуже не стало» – именно на этом была построена президентская избирательная кампания 1996 года «Голосуй или проиграешь». Населению тогда внушалось, что возвращение к власти компартии или приход к ней представителя любой другой политической силы, кроме действующего президента Бориса Ельцина, вызовет возврат к репрессиям, запретам и новый передел собственности, в результате которого граждане лишатся уже самого последнего или с трудом заработанного в предыдущие несколько лет реформ.
Разнообразные страхи – эксплуатируются в манипуляции сознанием едва ли не больше остальных чувств. И речь тут не о реальных страхах, которые с древнейших времен помогают человеку выживать и избегать опасности, а о страхах невротических, иллюзорных, которые создаются в воображении, в мире символов и коллективных представлений.
Перечислить все страхи, присущие современному человеку, невозможно. Важно отметить те, к которым любят обращаться манипуляторы. Это в первую очередь страхи обеднения, утраты социального статуса, болезни, войны, революции, репрессий, криминала, мигрантов и т.д. Страхи базируются на стереотипах и сами производят стереотипы. Со многими страхами с давних времен человечество борется с помощью смеха, чувства юмора, иронии. Однако манипуляторы научились использовать и чувство юмора. «Способность видеть и представлять явления жизни в смешном виде и осваивать мир под ироническим углом зрения – важная часть человеческой психики. Поэтому смеховая культура во все исторические эпохи составляет необходимую особую часть культуры общества. Огромную роль играет смех в процессах установления или подрыва культурной гегемонии, то есть в переломные моменты жизни общества», – пишет Сергей Кара-Мурза.
По его мнению, с незапамятных времен осмеяние являлось мощным средством разрушения психологической защиты от манипуляции. И хотя традиции шутовства, шуток над властью, сатиры существуют с античных времен, с тех же пор власть тщательно следит за тем, чтобы в процессе осмеяния шуты и сатирики не переходили меры. А как только юмор шута становится оскорбительным для господина или начинает подрывать основы его власти, судьба придворного острослова оказывается совсем не завидной – римский поэт Петроний покончил с собой по приказу императора Нерона; Джонатан Свифт закончил свои дни в лечебнице для душевнобольных; русского шута Осипа Гвоздя собственноручно убил Иван Грозный; в отношении шутившего над раннесоветским бытом и пережитками мещанства писателя Михаила Зощенко в 1946 году было вынесено специальное постановление, надолго лишившее его творческой работы. Впрочем, сатира и до сих пор бывает смертельно опасной для своих авторов, и не всегда в репрессивной роли выступает власть – 7 января 2015 года исламские террористы убили 12 человек в редакции парижского юмористического журнала Charlie Hebdo. Радикальные исламисты сочли публикацию в журнале карикатур на пророка Мухаммеда преступлением, расплатой за которое может быть только смерть.
В позднем СССР писатели-юмористы выполняли роль своеобразных «народных социологов», в юмористической манере они описывали негативные и парадоксальные явления советской жизни. Мера и объекты дозволенного юмора свидетельствовали о «смягчении» или наоборот «усилении» режима.
Юмористическая традиция разговора о политике и власти существует не только в России, но и почти во всех странах мира. Социально-политические, сатирические мультсериалы вроде «Южного парка» или «Монти Пайтона», юмористические шоу и стендапы, включая российский КВН, в веселой и запоминающейся форме рассказывают о том, над какими политическими взглядами, деятелями и феноменами в настоящий момент уместно и даже модно смеяться.
Как уже неоднократно было отмечено, каждому человеку важно соответствовать принципам, правилам и отношением к жизни, принятому в его окружении и референтной группе. Чувство юмора в нашей культуре возведено в ранг важнейших человеческих качеств. Отсутствие чувства юмора, неумение понимать шутки и достойно отвечать на них воспринимается сугубо негативно, человек без чувства юмора считается не вполне интеллектуально полноценным. Это укоренившееся представление о необходимости все время шутить и смеяться, не воспринимать ничего всерьез чрезвычайно удобно манипуляторам, которые способны «замазать» под слоем шуток, мемов, анекдотов, пародий и др. серьезность не только любого явления человеческой жизни, но и трагедию. Вот как оценивает это явление российский писатель и политик Захар Прилепин в своей статье «Шапито атакует»: «Сегодня слишком много весёлого. Это признак нездоровья.
Обратите внимание, как работала украинская пропаганда все эти постмайданные годы. Не знаю, кто их научил, но они всё время пересмешничали, кривлялись, хохотали. Похабно пели. Строили рожи. Когда я вспоминаю представительниц их политологического сообщества, обитающих на нашем телевидении: я сразу вижу их улыбки. Они непрестанно улыбаются, во всё лицо, на любую новость, будь то пожар, бомбёжка или убийство. (…) Но смех в наши дни куда чаще признак слабости, а то и глупости – а никак не ума»30.
Можно соглашаться или не соглашаться с Прилепиным, но для манипулятора бесценна возможность вышучивания всего и вся, особенно расширяя пространство для своего юмора в сторону традиционных ценностей, того, условно говоря, «святого», что существует и в жизни каждого человека, и в памяти целых поколений. За счет юмора, сатиры, комедийного жанра в целом происходят и многие манипуляции, направленные на искажение исторической и культурной памяти.
3.7. Управление памятью
Манипуляция сознанием предполагает воздействие не только на мышление, эмоции и чувства человека, но и на все виды памяти – в частности, эмоциональную, оперативную, долговременную и кратковременную. Нет смысла подробно останавливаться на том, как именно работает каждый из этих видов, достаточно выделить те свойства и функции памяти, которые важны для манипуляции.
Существует диалектическая связь между процессами запоминания и убеждения. Причем запоминание сначала является пассивным, затем информация перерабатывается рассудком, и если она оказывается хоть в чем-то интересной, эмоционально окрашенной, убедительной, то она внедряется в память и начинает воздействовать на сознание. Исследователи отмечают, что для запоминания не так важен характер эмоциональной реакции (негативная/позитивная) и/или направленность интереса (значимый/незначимый; «грязный» – так называемое guilty pleasure31) – гораздо важнее, чтобы чувства и интерес появились в принципе. Известно, например, что теракты в европейских столицах – Лондоне (2005), Париже (2015), Брюсселе (2016) и др. вызвали гораздо более мощную реакцию публики, чем почти ежедневные взрывы в Багдаде или Кабуле. И причина здесь не в рутинизации насилия в этих странах или какой-то злонамеренности и делении «погибших по сортам», а в интересе к конкретным городам и эмоциональной памяти, связанной, например, с собственными поездками в европейские столицы, или даже мечтами в них побывать.
Информации или идее всегда проще укорениться в сознании человека, если она упакована в удобную для запоминания форму – реклама товара под ритмичную мелодию или на мотив шлягера; яркая метафора вроде «Ленин-гриб» и т.д. Ну а то, что уже существует у человека в памяти, «запомнено», всегда кажется ему более убедительным, даже если запоминание произошло чисто механически, просто от многократного повторения. Более того, даже самая абсурдная и противоречащая его собственному пониманию мира и конкретному знанию информация при многократном повторении сдвигает это знание и искажает картину мира. Человек как бы начинает задумываться: «ну не могут же столько людей столько раз повторять совсем уж неправду» и пытается рационализировать эту информацию, встроить ее в свою картину мира и примирить с ней. На этом механизме основана печально известная геббельсовская пропаганда: «Постоянное повторение является основным принципом всей пропаганды».
И тем не менее главной для манипуляции является именно эмоциональная память, ведь любая информация, неподкрепленная память чувств быстро стирается, вытесняется.
Впрочем, зачастую манипулятор вовсе не ставит своей задачей «запоминание на всю жизнь», скорее наоборот – манипуляторы пытаются рассчитывать разнообразные модели управления памятью: что-то должно оставаться в долговременной памяти, что-то только в краткосрочной, ну а какая-то информация используется исключительно как прикрытие, создающее общее правдоподобие внушаемой картины мира.
Огромное значение и для правдоподобия, в частности, и для других манипуляций имеет эффект узнавания, поскольку узнавание порождает ложное чувство знакомства, которое становится предпосылкой нужной манипулятору реакции на коммуникатора. Нам не нужно оценивать то, что скажет по телевизору, например, В.В. Жириновский, за последние 30 лет его манера и эпатажная позиция по любому вопросу известна, но сам эффект узнавания того или иного политика позволяет телезрителю чувствовать стабильность политической системы и в то же время ощущать себя как человека, разбирающегося в политике – новые люди «в телевизоре» такому зрителю просто не нужны: необходимость разбираться в их взглядах утомит его, и он переключит канал, чтобы вернуться к уже много лет знакомым лицам и позициям, или вообще будет смотреть футбол.
Польза узнавания известна давно: неслучайно абсолютно все политические силы перед выборами стремятся заполучить в первые места списков звезд кино, шоу-бизнеса и спорта. Причем артисты, играющие положительных героев или исполняющие патриотические песни, всегда предпочтительнее: мессидж их ролей – честность, неподкупность, готовность защищать слабых и бороться с несправедливостью, умение справляться с проблемами – память автоматически переносит и на политическую силу, которую они представляют. Точно такие же чувства возбуждают и прославленные спортсмены – их целеустремленность, выносливость, умение побеждать переносится создает веру (то самое правдоподобие) и в грядущее успешное решение управленческих задач.
Манипуляторы давно научились работать с исторической памятью народа. Разрушение одних устойчивых представлений маскируется под «разрушение мифа», на месте которого сразу же пытаются выстроить новый миф. Можно вспомнить, как несколько лет назад глава Государственного архива Сергей Мироненко предпринимал попытки доказать, что подвиг 28 панфиловцев, известный всем россиянам со школьных лет, является пропагандистской выдумкой32. И хотя после Великой Отечественной войны действительно выяснилось, что некоторые участники боя у села Дубосеково выжили, а знаменитые слова политрука Клочкова «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!», по собственному же признанию, выдумал журналист Александр Кривицкий, мобилизационное значение истории 28 панфиловцев в годы войны огромно, она вдохновила на подвиги многих других солдат и тружеников тыла; несколько поколений изучают ее в школе как пример воинской доблести и героизма. Поэтому попытка доказать, что боя возле Дубосеково не было, а панфиловцы – поддельные герои, выглядит, да и является грубейшей манипуляцией сознанием: раз подвиг пафиловцев – неправда, то и остальные подвиги героев Великой Отечественной войны – журналистские выдумки, которые должны проверить честные историки. Вопрос только зачем? Чтобы обратившись к авторитету науки (истории, источниковедения), разрушить то, что дорого каждому гражданину России? Канонические, пусть и беллетризованные истории о подвигах своих солдат есть в любой стране мира, они являются основой патриотического воспитания, и дезавуировать их – подло и не очень умно: что-то же придется предлагать взамен!
Разрушение исторической памяти – процесс сложный и очень затратный: на каждого историка-разрушителя находится свой историк-созидатель. Для того чтобы то или иное новое представление об истории страны пустило корни нужна серьезная работа: украинским националистам понадобилось больше 20 лет, чтобы с новыми «героями» (лидерами западноукраинских повстанцев) смирилась хотя бы часть граждан Украины. И то, привело это вовсе не к единению народа, а практически к расколу страны. Последствия воздействия манипуляции на историческую память просчитать действительно трудно. Куда проще для такого воздействия память краткосрочная – когда люди быстро забывают действительность, всякую проблему легко представить в ложном свете: вчерашние события даже не опровергаются или дезавуируются, а просто тонут в новом потоке информации. Особенно в век интернета, социальных сетей и доступа к средствам распространения информации кого угодно. О том, как это происходит сейчас, – во второй, практической, части этой книги.