— А чем вы объясняете их массовое строительство в Нью-Йорке?
— Демографическим взрывом и техническими новшествами. Благодаря четырем изобретениям стало можно строить дома выше шести этажей: это, во-первых, кессоны, позволяющие закладывать глубокий фундамент, затем сталь, из которой изготавливаются несущие конструкции, электрические лифты и,
Смотрите же, мы на площади Медисон-сквер, и перед вами здание, выше которого нет в современном мире.
Фрейд поднял глаза, чтобы рассмотреть чудовищное строение — тяжелое, квадратное, украшенное готическим орнаментом, с большими часами и куполом. Верхушка его терялась в облаках.
— Это Метрополитен-лайф, так же называется и предприятие, которое им владеет, — объяснил Холл. — Верхняя часть, как вы видите, имитирует башню собора Святого Марка в Венеции.
Этот небоскреб не понравился Фрейду так же, как и первый. Накрывая все вокруг своей тенью, он был воплощением стремления поразить чужое воображение — и стремление это показалось Фрейду фальшивым и незрелым.
Он вдруг снова вспомнил о музыке Малера, и подумал, что небоскребы, эти необычные сооружения, превратили Манхэттен в симфонию хаотических форм, где чередуется возвышенное и убогое, столбы света и бездны черноты…
— Этот город, кажется, оскорбил ваши чувства? — сказал Холл, глядя на своего гостя.
— Я поражен его эгоцентризмом, — ответил Фрейд. — Все здесь просто кричит, чтобы привлечь к себе внимание. Но, как вам известно, меня трудно шокировать…
— Несомненно, вы сами шокируете Манхэттен, — проговорил с улыбкой Холл.
— И каким же образом?
— Видите ли, ваша теория сексуальности вряд ли придется по вкусу традиционному отцу американского семейства.
— В самом деле?
— Здесь всем внушают, что у сексуальных отношений только одна цель — зачатие ребенка. И только в законном браке. Детей держат в состоянии «невинности». Женщина — это ангел, не имеющий никакого представления о плотских желаниях. А мужчина должен иметь мысли белые, как зубная паста…
— Потрясающе! Но вы правы — благонамеренные граждане, несомненно, будут чинить мне препятствия. Я их не порицаю. В каком-то смысле я для них бедствие…
— О! — вдруг воскликнул Юнг. — Это просто потрясающе! Что это за здание?
— Это Утюг, — объяснил Холл.
Они проезжали мимо очередного небоскреба странной треугольной формы, который возвышался на перекрестке.
— Его настоящее название Фуллер-билдинг, — сказал Холл, — но ньюйоркцы прозвали его Утюгом.
Фрейд удивился этому сравнению. Ему самому небоскреб показался удивительно грациозным и воздушным, с плавными линиями. А если смотреть на него под определенным углом, он терял объем и становился плоским.