На губах лиса появилась мягкая, нежная улыбка:

— Все уже хорошо.

Затем в кухню вошел Лиам, который сразу же стиснул отца в объятиях, а после обернулся ко мне:

— Доброе утро, госпожа Антер! Простите, что вчера я…

— Чтобы вчера ни случилось, сегодня все в порядке, — улыбнулась я, — где твой брат?

— Морис пошел в сад, — тихо сказал Лиам.

— Тогда и я схожу, — вздохнула я.

«Кажется, Морис вышел из детского возраста и со всего маху вляпался в подростковую бурю», пронеслось у меня в голове, когда я покидала кухню.

Стоило лишь выйти в сад, как Морис нашелся — а как иначе? Прятаться там особо и негде. Хотя, конечно, он мог бы спрятаться в зарослях крапивы позади дома. Но это было бы уже слишком. Поэтому Морис предпочел свернуться калачиком в корнях старой яблони.

— Я могу тебе чем-то помочь? — сев рядом с лисенком, я обняла свои колени.

— Не знаю, — вздохнул Морис и скопировал мою позу. — Не понимаю, что со мной. Все, вроде бы, хорошо стало. А во мне какая-то странная, темная злость. И отец злит. И Лиам. Только ты и Кнопа не раздражаете.

Чуть толкнув его плечом, я тихо сказала:

— Ты просто устал. Ты взвалил на себя все и, придя к финишу, не можешь поверить, что все и правда закончилось. Я бы… Я бы постаралась выпустить эту злость. Ты магией владеешь?

— Чуть-чуть, — лисенок наморщил нос, — знаю одно атакующее проклятье, но толку-то? Я его пока выплету… Ай, одно расстройство.

— За домом полно крапивы, пойдем, срубим ее твоим проклятьем, а потом и за стол. Нас либо дождутся, либо мы сами себе что-то сообразим.

Морис кашлянул:

— Это, наверное, прозвучит грубо и я… Я раньше никому не говорил. Но я не ем объедки. Это стыдно, я заставлял Лиама и Кнопу есть то, что мы находим, а сам… Даже мышь, пойманная в поле была для меня лучше, чем…

Мальчик замолчал, а я, крепко-крепко обняв его, прошептала:

— Ты молодец. И я не заставлю тебя ни за кем доедать. Сказала же, кашу сварим. Ты всех спас и не потерял себя.

Он обхватил меня в ответ и поделился сокровенным: