Я уже поднималась по ступенькам, стараясь выглядеть грациозной и безразличной. Вторым победителем, как я теперь поняла, был мальчик, с которым мы сражались в первом раунде и который, скорее всего, победил. А значит, после меня его оппоненты были сильнее. Но он оказался недостаточно проворным. Когда я приблизилась к трибуне, ведущий протянул мне кубок. Я схватила его и после переложила в левую руку. Как раз тогда позади меня появился тот мальчик – мы пожали друг другу руки и улыбнулись.

На следующий день я заговорила о турнире, когда ехала с отцом в машине.

– Я всех победила! – приукрасила я.

Я уже показала ему кубок утром, но он не произвел на отца должного впечатления, поэтому я заговорила об этом снова.

– Знаю, Лиз. Может быть, это все, что тебе нужно, – ответил он.

– Что?

– Ты это сделала. Доказала.

– Но это был всего лишь один турнир. Будут и другие. Может быть, это поможет мне поступить.

– Лучше спорить в реальной жизни, – ответил он. – Лучше приберечь этот навык для той ситуации, когда он действительно может пригодиться. Бестолковый клуб.

На шоссе 101, под углом от дороги, стояло приземистое здание. На вывеске, рядом с изображением соприкасающихся краями бокалов мартини, значилось: «У Руби».

– Вот здесь Лиз будет работать, – сказал отец, указав на заведение, когда наша машина неслась мимо.

В машине нас было четверо: отец и Лорен, мы с братом – на заднем сиденье. Он и раньше так шутил. Теперь я поняла, что заведение было стриптиз-клубом. Я вообразила голых женщин, извивающихся на барной стойке, – таких я видела в кино. На парковке почти не было машин.

– Ха, – ответила я, чтобы подыграть.

Когда мы приехали домой, он направился к проигрывателю в гостиной и вставил в него компакт-диск. Он давно говорил, что хочет дать мне кое-что послушать.

– Слушай, – сказал он, посмеиваясь. – Это для тебя, Лиз.

Это была песня о коротышках композитора Рэнди Ньюмана, который писал музыку для «Истории игрушек» студии Pixar.

«История игрушек» станет первой полнометражной картиной, полностью созданной на компьютере, – так он говорил. Каждую неделю он приносил домой кассеты – по мере того как продвигалась работа над мультфильмом. На кассетах были рисованные куски вперемешку с компьютерной анимацией и белыми пятнами. Персонажи говорили разными голосами: некоторые были обработаны, некоторые – нет, некоторые принадлежали известным актерам, а некоторые – людям, которые временно заменяли известных актеров. Те черновики были скроены из разных лоскутов.

Слова песни против воли заставили меня смеяться: во мне было 158 с половиной сантиметров, и я все никак не росла. Отец поднимался и опускался на носках под музыку, поглядывал на меня и пытался подпевать, так как успел запомнить некоторые слова. Он ухватил меня за руки, чтобы я потанцевала вместе с ним. Его рост был 183 сантиметра, Лорен – 174. Они измерили брата и умножили его рост на два – фокус, которому научила Лорен. Выяснилось, что он тоже, скорее всего, будет высоким. Казалось, большой рост очень важен для них: он был гарантией будущего успеха.

Однажды по возвращении из школы я нашла на своем столе компьютер. В корпусе из черного матового пластика, с изгибающейся вентиляционной решеткой сбоку и огромным экраном.

– Я решил, что тебе понравится, – сказал отец, заходя в комнату.