Внезапно он вспомнил историю своего зачатия, которую поведала ему мать и в которую он тогда не поверил. Может быть, и вправду в это место наведывались посланцы другого мира, соблазняющие земных женщин?..

К гневу Гараба примешивалось также желание проникнуть в эту тайну и узнать, кто дал ему жизнь. Он не спал три ночи подряд, но ничего необычного не произошло.

«Вернется ли йог, или же он потерял интерес к Дэчеме?» — гадал Гараб, решив задержаться, чтобы это выяснить. Он, конечно, упрекал себя за то, что подвергает свою возлюбленную риску, используя ее как приманку для демона, которого хотел поймать и считал себя чуть ли не преступником, но уезжать все же не спешил.

Четыре дня прошли спокойно. На пятый день вечером Гараб и Дэчема ужинали, как обычно, со своими спутниками у костра, на котором грелся котелок с чаем. Закончив трапезу, Дэчема вернулась в палатку, а Гараб остался беседовать с приятелями.

Поговорив, он тоже направился к палатке. Сгущались сумерки, но окружающие предметы еще были видны.

Гараб приподнял полог и остолбенел. Посреди палатки спиной к входу стоял йог. Прямо перед ним, прижавшись спиной к противоположной стенке, застыла онемевшая Дэчема и смотрела на йога округлившимися глазами. На ее бледном лице читались страх и желание. Йог медленно приблизился к ней, вытянул руки и схватил ее за плечи, но девушка даже не шелохнулась. Тогда Гараб, вне себя от ярости, бросился на пришельца. Тот обернулся и жадно припал своим ртом к губам Гараба. Сколько ни отбивался Гараб, пытаясь освободиться, его кулаки встречали пустоту, и страшный поцелуй продолжался, отнимая у него жизненные силы.

Однако Гараб не сдавался, пытаясь вытащить демона из палатки в надежде, что друзья придут ему на помощь. Борясь с демоном, он повалил несколько предметов, и мужчины, сидевшие у костра, прибежали на шум узнать, что случилось.

Перед изумленными Горэном и Цзонду предстал их предводитель, который изо всех сил махал руками, сражаясь с пустотой.

Через несколько мгновений призрак отпустил Гараба и растворился в воздухе.

Дэчема лежала без сознания.

Спутники Гараба сразу же поняли, в чем дело: в этих местах водились демоны, один из которых пытался убить их главаря.

Немедленно последовал приказ, которого они ждали.

— Мы уходим, — сказал Гараб.

— Разумеется, — откликнулись мужчины. Они снова развели костер, собрали при его свете вещи и навьючили их на животных. Не прошло и часа, как путники уже были в дороге.

Два дня они шли почти без передышки, спеша уйти подальше от опасного места. О том, что приключилось с Дэчемой, Гараб своим спутникам не рассказал.

К концу второго дня беглецы подошли к стойбищу пастухов. Почувствовав близость людей и увидев знакомую мирную картину — стада, пасущиеся вокруг черных палаток, — разбойники успокоились и сделали привал. Гараб запретил своим людям и Дэчеме рассказывать пастухам о нападении, которому они подверглись. Если пастухи узнают, что к путникам приближался демон, то наверняка испугаются не привели ли они с собой кого-нибудь из духов, и запретят им оставаться на своих пастбищах.

Однако Гараб не отказался от своего намерения проникнуть в тайну неведомого пришельца, чтобы защитить себя и Дэчему от его дальнейших преследований. Он не был уверен, что, покинув место, где обитали злые духи, они оказались в безопасности, так как верил, что демоны преследуют людей, к которым они привязались. Надо было посоветоваться со знающим ламой по поводу подобных призраков и расспросить его, что за демон явился к ним в облике индийского аскета. Он готов был подвергнуть себя и Дэчему процедуре изгнания злого духа. Особенно Дэчему, о порочных желаниях которой узнал. Во время недолгих привалов он овладевал ею с той же страстью, что и в начале их связи. Но теперь к его любви примешивалась ярость. Гараб чувствовал, что возлюбленная, которую он прижимает к себе, думает об объятиях другого, и эта мысль, сводя его с ума от ревности, в то же время усиливала желание.