Мое сердце болезненно сжалось, желудок напрягся, грудную клетку сдавило. Стало трудно дышать, и вдруг в комнате стало слишком жарко. Я потер ноющую грудь, чувствуя, как она почти пульсирует. Слова выплеснулись наружу, и я сказал им правду. Чувство вины пожирало меня изнутри, душило.

Я рассказал им про Егора, Ирину…и Эрика…

Почему Валери выглядела такой… разбитой. Я им все рассказал.

Переживать прошлое оказалось труднее, чем я думал. Каждый вдох оставлял невидимый шрам. Каждый выдох оставлял жжение в моей груди. Когда я закончил, Айла и Алессио молчали. У меня подкашивались колени, а внутри все дрожало. Я понял, что мое сердце-хрупкий орган. Оно сделало меня слабее. Таким чертовски слабым.

В конце концов Айла кивнула, в ее глазах не было ничего, кроме понимания. — Дай ей время. Пока вы вместе, все раны рано или поздно заживут. Твои и её.

— Я тоже так думаю.

— Но ты боишься, — закончила за меня Айла. Я больше не мог смотреть ей в лицо. Это мягкое понимающее выражение на ее лице. Как будто она могла читать меня, как чертову книгу.

Проведя рукой по лицу, я почесал заросшую щетиной челюсть. Я не мог заставить себя подтвердить ее слова. — Бояться-это нормально, Виктор. Всякое случается. Ты не Бог. Ты не можешь защитить всё и всех. Ты не можешь сделать так много всего, когда пытаешься справиться с этим в одиночку. Я уверенна, что Валери это понимает. Прямо сейчас ей больно. Тяжело потерять того, кого ты любил и о ком заботился. Так что дай ей время успокоиться.

Я закрыл глаза, когда волна боли пронзила меня, но все равно кивнул.

— Моя очередь, — сказал Алессио, в его голосе прозвучала команда, от которой даже стены задрожали и захотелось встать на колени.

Алессио тупо уставился на меня, неосознанно потирая рукой повязки на широкой груди. Я знал, что моя пуля попала ему в самое нужное место. Это было близко к его сердцу…так чертовски близко. Но не настолько, чтобы убить его в одно мгновение. Это была игра с жизнью и смертью Короля.

— Зачем ты привез меня в Россию, когда твой план уже начал действовать? Я тебе там не был нужен. Черт…тебе даже не нужно было стрелять в меня, если ты уже планировал отравить Валентина и взорвать его гребаное поместье.

Ох. Большой вопрос. Похоже, он не ходил вокруг да около. — Все это часть игры, Алессио.

Его глаза сузились, а лицо стало злобным. — Пошел…ты. У меня дыра в груди, придурок.

— Как и у меня. Одинаковые шрамы. Родственные души, говорю тебе. Родственные души.

Алессио зарычал. Но Айла прервала нас, и она прервала наше ежедневное соревнование.

— Объясни. Сейчас.

— Три причины, по которым ты был мне нужен, — начал я. — Во-первых, это заставило Валентина почувствовать, что он выполнил свое самое большое желание. Он взлетел высоко, Алессио. Видел бы ты его. Он думал, что победил. Это выражение его лица. Это стоило того, чтобы посмотреть на него, а потом увидеть, как он рухнул на землю. Разве это не лучшая часть пытки? Заставить их почувствовать, что они что-то выиграли? Дать им то, чего они хотели больше всего? А потом забрать всё за долю секунды. Это чертовски больно. Подумай об этом, как о заключенном с последней просьбой перед казнью. И это именно то, чего я хотел. Я хотел, чтобы он почувствовал вкус победы. Я хотел, чтобы он почувствовал вкус выигрыша. Я хотел, чтобы он вкусил трон, корону…каково это-быть Паханом. Королем. Всего на минуту. А потом я это отнял. Жаль только, что ты не видел его лица. Это стоило всего, что я поставил на кон.

Если Алессио и был впечатлен, то не подал виду. Его лицо оставалось бесстрастным. — Во — вторых?

— Это была расплата тебе. Это был мой единственный шанс. Застать тебя врасплох и всадить пулю тебе в сердце. Расплата-это сука, да? Теперь у нас одинаковые шрамы, брат.