Он с удовольствием вспомнил сон. Будто он во флигеле, в светёлке с двумя русалками. Те сидят на гладких корягах напротив друг друга и ритмично трутся своими хвостами по отполированным сучкам, и закатывают глаза, и из приоткрытых ртов вырываются сладкие стоны…
«Да, — подумал доцент, — почему, интересно, засыпая, бывает, что думаешь о науке, а снятся… «русалки»
— 29 -
Когда Андрей вошел в столовую, пани Мария и Ирина уже завтракали. Он поздоровался, те ответили:
— Вот видите… видишь, Андрей, мы с внучкой уже завтракаем, не дожидаясь…тебя, сынка отвязанного, — бабуля была весела. — Как провели вечер у Дмитрия и Анны?
— Принят на работу, на строительство флигеля. Подмастерьем.
— Замечательно. А как выспались? Твоя комната приняла тебя? Гроза не мешала?
— Комната уверенно перешла на «ты» со мной. А гроза… Наоборот. Приснились русалки… непозволительно вульгарные…
Мария Родиславовна расхохоталась.
— Восхитительно дерзкие? Головокружительно сладострастные?
— Очень! — признался «сынок» доброй «тетушке».
— Это тебе, Андрюша, не твои совы! Будь осторожней: увлекут, утянут за собой…
Иришке явно не нравился диалог и она не приминула сыронизировать:
— Мы, бабуля, только что говорили о Микеланжело…
— И что с того? Мы просто не касались темы… его «курочек» — парировала пани Мария.
И, обращаясь уже к Андрею Петровичу, пояснила:
— Я вспомнила своего деда, — лицо ее помолодело лет на 30. — Он, когда вышел в отставку, зажил помещиком. Часто после утренних прогулок он говаривал бабушке: «заслушался соловья», «зачитался», но чаще «засмотрелся на молоденькую пастушку». Бабушка никогда не сердилась. Наоборот — всегда шутила: «Мой Генрих — всегда молодой петушок». А он отвечал: «А ты, Моника, моя веселая, маленькая курочка». И они нежно целовались.
Ирина Яновна быстро закончила завтракать и убежала. Мария Родиславовна сказала:
— Побежала к Анне во флигель. И садик свой навестить. Соскучилась, — и добавила, потупив глаза, — у нее быстро меняется настроение. И о Венеции не хочет рассказать. Странно. Иришка ведь только второй раз была за границей. В первый раз мы с Верой повезли ее на восемнадцатилетие в Польшу. Путешествовали три недели. Большей частью жили у родни в Гданьске. Конечно, и в Варшаве, и в Кракове. И вот сейчас, в 25 лет, снова юбилей и снова путешествие. Но мало, мало у нее общения, впечатлений. Я виновата, держу ее здесь возле себя.
— А у вас, дорогая тетушка, когда день рождения? — спросил Андрей.