– Иногда я путаюсь. Все произошло так быстро, и было темно… Я путаюсь из-за своей болезни.

– Когда вы делали признание в полиции, вы не путались. Следователи попросили рассказать подробности, и вы ни словом не упомянули о том, что у Эйприл была только одна почка.

– Не упомянул.

– Теперь вы говорите, будто вспомнили, что почка была всего одна, но не можете сказать, какого цвета были у нее волосы, во что она была обута и одета… Вы даже не смогли нанести битой удар такой силы, чтобы ранить хотя бы ребенка, не говоря про молодого крепкого парня, играющего за команду колледжа по футболу.

– Возражение! – сказала Келли.

– Это ведь не потому, что вы путаетесь, Арло. Это потому, что вы не убивали тех ребят, ведь так?

– Ваша честь, возражение!

– Нет! – решительно заявил Арло. – Нет, это сделал я. Это я их убил, и теперь я стал знаменитым!

– Вы никого не убивали. Этих ребят убил тот, кто убил Беннетов.

– Нет! – повторил Арло, и в его голосе прозвучала паника. – Нет, в-все н-н-не так!

– У меня есть запись вашего разговора по телефону с женой, вы позвонили ей из тюрьмы двадцать семь дней назад. Я хотел бы прокрутить ее присяжным.

Мельком взглянув на присяжных, Арло снова опустил взгляд на пол. Дилан передал секретарю носитель. Келли попыталась возразить, заявив о недостоверности записи, однако Дилан показал ей и судье документ, подписанный дежурным охранником тюрьмы, который удостоверял, что это подлинная запись разговора, состоявшегося в тот день.

Из громкоговорителей в зале послышались голоса:

– «Я по тебе скучаю».

– «Я тоже по тебе скучаю».

– Пожалуйста, поставьте на паузу… спасибо. Арло, это ваш голос и голос вашей жены, правильно?

– П-правильно. – Арло заметно дрожал, краска схлынула с его лица.

– Секретарь, будьте добры, прокрутите запись до отметки одиннадцать минут двадцать две секунды.

Секретарь сделал так, как было сказано. Из динамиков снова послышался голос Арло:

– «Я позаботился о вас обеих. Эми больше никогда не придется беспокоиться о деньгах. Я хочу, чтобы ты отдала ее в частную школу. В хорошую. Я хочу, чтобы у нее было все то, чего не было в детстве у меня самого».