— Эх, дубинушка, ухнем! — промычал детина и начал придавать ускорение своему орудию.

«Однако, — озадачился Семен. — Вообще-то, у него в руках ствол березы вместе с корнем. Всякие отростки, естественно, давно обломаны, так что эта деревянная дура напоминает просто первобытную палицу. И что, он собирается меня ею бить? Первый поединок с неандертальцем в этом мире занял времени вроде бы меньше, чем один замах данного оппонента. А ведь с тем хьюггом мы успели обменяться добрым десятком ударов».

Семен чуть подался в сторону, и сучкастое корневище просвистело мимо.

— Подернем — сама пойдет! — ободрил себя детинушка и вновь, поднапрягшись, начал разгонять свое приспособление — уже с другой стороны.

— «…Много песен слыхал я в родной стороне, — печально сказал ему Семен. — В них про радость и горе мне пели…»

Он не спеша сменил опорную ногу, выдохнул воздух и врезал незнакомцу правой снизу в челюсть. Тот постоял пару секунд в задумчивости, а потом уронил оружие и рухнул на землю.

— «…Из тех песен одна в память врезалась мне — это песня рабочей артели…» — продолжил цитировать Шаляпина Семен. — Сам ты тарах тибидахнутый — чуть палец из-за тебя не выбил!

Народ между тем начал просыпаться. Он кряхтел, кашлял и шумно испускал газы.

— Гургулы наших бьют, — отметил бородатый всклокоченный мужик и протяжно зевнул. — Может, осталось чего?

— Отапел, что ли?! — удивился другой. — Вчера все дотибидахали. Давай, собирайся — рассвет уже мапится!

Надо сказать, что почти все мужчины здесь были, по местным меркам, довольно крупные и широкоплечие. Совсем уж молодых мало, в основном лет по 25—30. Один из них пихнул в бок соседа, продолжавшего безмятежно дрыхнуть:

— Киля, вставай, тапом те в капу!

— Пошел в мапу! — ответил Киля. — Куды в таку рань?!

— Вставай, тап тибидахнутый! Миля выпить примапил!

— Наливай! — взвился было разбуженный, но быстро понял шутку, опустился на место и простонал: — М-м-м, башка тапится!

— У всех тапится, — пробурчал кто-то с краю. — А тибидахать надо — вчерась порешили!

Какой-то совсем уж зачуханный ватажник, отдыхавший даже без подстилки, обратился к Семену:

— Слышь, гургул, что стоишь, как тап мапий?! Воды бы принес — вишь, как людям тапово.

— Тибидахал я ваши капы! — гордо ответил Семен. — Капить надо меньше, мапы таповы!

— Ну, пускай леший твой или девка смапятся, — не отставал туземец. — Сушняк тапит, а тибидахать тап знает куда!