Веки отяжелели и сами собой закрылись, я безвольной ношей покоилась на руках Инейта, а он нашептывал мне малопонятные фразы и куда-то нес. Что за Алиноэс? Или это полное имя Алиэ? И почему он так одержим ею, если совсем недавно впервые увидел? Голова раскалывалась от роящихся в ней вопросов, на которые никто не мог дать ответ.
Рядом послышался голос Хозяина леса:
— Где вы были?! Что с моей дочерью?!
— Она очень устала и заснула, — ледяным тоном отозвался Инейт. — Если вам угодно, продолжайте праздновать, а я отнесу Алиэ в ее комнату.
— Ты не можешь туда входить, пока не станешь ее мужем, — отрезал отец девушки.
— Я всего лишь хочу уложить ее в постель, ничего более, — процедил жених. — И никому не позволю прикасаться к моей спящей невесте.
Хозяин леса помолчал, но, видимо, не нашел подходящих возражений и сказал:
— Хорошо. Лорна и Равия проводят тебя и помогут уложить Алиэ отдыхать.
— Благодарю, Агвид, — ответил Инейт и понес меня дальше, а я окончательно провалилась в сон.
Глава 12
Весь день в доме Хозяина леса стояла невообразимая суета. Все готовились к обручению, и анимы принимали деятельное участие в этом процессе. Я так вымотался, без конца выполняя поручения вождя, что к моменту самой церемонии уже видеть никого не мог. Но стоило взглянуть на Алису, и я сразу забыл об опостылевших обязанностях Олифана.
Она плыла под руку с отцом Алиэ и казалась богиней, спустившейся с Олимпа на землю, чтобы принести людям свет, тепло и свою любовь к ним, немощным и никчемным в сравнении с ней. И хотя передо мой была великолепная блондинка, я не мог отделаться от ощущения, что вижу вовсе не ее, а саму Алису.
Ее темные пряди длинных волос, укрывающие хрупкие плечи, ее слегка вытянутые голубые глаза, ее мягкую, чуть застенчивую улыбку, ее стройный силуэт, просвечивающий под легким платьем в лучах полуденного солнца. Прошлой весной мы уехали на майские праздники в Подмосковье и подолгу гуляли в лесу, наслаждаясь теплой погодой, воздухом, напоенным свежестью едва распустившейся листвы, и друг другом. Тогда Алиса точно так же неспешно шла среди деревьев, а я смотрел на нее и любовался тем внутренним сиянием, которое, казалось, она излучала. Как много времени прошло с тех пор! Почему я перестал выбираться с ней куда-то? Почему решил расстаться? Разве нам было плохо вместе?
Наблюдая, как патлатый жених с самодовольным видом вцепился в девушку и принялся ее слюнявить, я ощутил такое жжение в груди, что чуть не рухнул в пропасть, возле которой стоял. Что за урод? Это всего лишь помолвка в присутствии кучи народа. Какого черта он так себя ведет?
Плечистый минер с трудом оторвался от Алисы и то только потому, что она отвернулась, а так вряд ли бы он вообще остановился. Весь его облик демонстрировал, что он свихнулся от свалившегося на него счастья и готов прямо сейчас подхватить невесту и, презрев любые правила и обычаи, утащить ее к себе в койку.
Мне вдруг взбрела в голову донельзя иррациональная мысль. А как бы я вел себя на его месте? Если бы это была моя помолвка с Алисой, что я сделал? И тут же из глубин темной, вязкой, давно погребенной под слоем бесконечной работы и стремления превзойти отца души всплыл четкий ответ: я бы точно так же упивался своим правом обладать этой женщиной. И точно так же нагло и с вызовом показывал всем, что она принадлежит мне безраздельно, и я понимал этого напыщенного хлыща из дикого мира, как никто другой. Присваивать и владеть — вот что руководило нашими жизнями.
Огонь в груди разъедал изнутри, а я стоял и вспоминал о том, что давно решил не жениться ни при каких обстоятельствах. Зачем? Чтобы вечно недовольная и злобная жена встречала меня с работы и осыпала упреками? Чтобы я в ответ вытирал об нее ноги и всячески изводил своими подколками и намеками на уйму других женщин? Чтобы дети на все это смотрели, ужасались и мечтали поскорее вырасти и навсегда покинуть отчий дом? Я был сыт этим по горло, живя с родителями, и поэтому, как только мне минуло восемнадцать, переселился сначала к прадеду по матери, а потом, после института на съемную квартиру. И «счастливая семейная жизнь» навсегда осталась для меня запретной темой, которой я не собирался касаться ни при каких условиях.
Сидя за праздничным столом, я не мог есть, а тупо пялился на Алису и пытался угадать, о чем она думает. Ее внутренний свет померк, взгляд заволокла тоска и растерянность, а когда Инейт что-то прошептал ей на ухо, она вся сжалась. Мне захотелось подойди и со все дури врезать ублюдку, но я, конечно же, этого не сделал, а молча следил, как они пошли танцевать, а жгучая мерзость в груди продолжала грызть внутренности.
— Олифан! — задыхаясь от восторга, окликнула меня Брина. — Пойдем в круг! Все наши уже там!