Она зыркнула быстро, на лице сомнение, что вот так быстро прошла бы и по расчищенной дорожке в саду науки, медленно наклонила голову.

– Если я верно поняла, на все это понадобилось бы больше месяца, а Ширли выдавала эти чудо-капсулы через неделю?

Я кивнул.

– Вот именно. Что в этих капсулах, не знаю, но точно не то, что заявлено. Может быть, что-то хорошее. Знаешь, чтобы не обосра… не опозориться, хорошо бы навестить тех, кто принимает… желательно давно принимает.

Она спросила настороженно:

– Чего-то ждешь?

– Могут быть побочки, – пояснил я. – Если заметим, у тебя будет право арестовать его на месте. Я имею в виду более заметные побочки, чем просто пожелтевшая кожа.

– Так, – сказала она деловито и повеселев, – а если побочка полезная?

Мне показалось, сказала с ехидцей, потому ответил деревянно полицейски:

– Любой препарат должен соответствовать своему описанию. Если от кашля, то должен лечить кашель и ничего больше, а не давать красоту и молодость в придачу! Это нарушение прав потребителя. Ты обязана хватать и не пущать. Или тащить, не помню, что у вас там в инструкции про утопший труп мертвого человека…

Она посмотрела искоса.

– Мне твой юмор непонятен, морда. Но в целом верно: все должно строго соответствовать заявленному действию препарата. И хотя сейчас хитрецы пишут мелким шрифтом насчет некоторых побочных явлений, но обязаны все перечислить без всяких «…и проч». Если его нет в прилагаемой инструкции, то…

– Поздравляю, – сказал я. – Ты все раскрутила! И распутала.

Она посмотрела на меня с некоторым колебанием.

– Да, сейчас есть за что зацепиться. Ладно, будем великодушны: ты тоже в чем-то помог… по мелочи. Уж и не помню в чем.

– Не мешал, – подсказал я. – Особенно.

– Да, – подтвердила она. – Не мешал слишком уж, не сопел, не капризничал. Ладно, поехали!

Я спросил опасливо:

– А вдруг помешаю?

– Не позволю, – заявила она твердо. – Так что не волнуйся. Чуть что, сразу в ухо.