Волнение заставило колотиться сердце. Он глубоко вздохнул, быстро взяв себя в руки и машинально отметив, что реагирует на это имя неадекватно и без всякой причины. Лиза, его школьная любовь, давно забыта. Прошло десять лет, он многое переосмыслил. И уже давно понял, что его «первая любовь» была всего лишь фантазией, подпитанной буйными эмоциями на фоне гормональной бури. За эти десять лет он даже ни разу не попытался встретиться с Лизой или хотя бы найти в соцсетях, чтобы узнать, как она поживает. Тогда на мосту он будто отрезал эту часть своей жизни, мир разделился на «до» и «после», и Виктор никогда не переступал черту.

«А вообще, дурак я! – промелькнули мысли. – Давно бы надо встретиться, просто посмотреть ей в глаза. Интересно, что с ней стало, как сложилась ее жизнь после школы!»

– Этот портрет дорог мне, – после паузы сказал Клод. – Но вижу, что ты сильно им заинтересовался. Неужели так хорош? Мне всегда казалось, что я пристрастен, слишком много личного я вложил в эту картину!

– Я так и понял, – мягко ответил Виктор. – А портрет действительно тебе удался. На мой взгляд, шедевр! Нежное, воздушное, неземное создание и на таком романтическом фоне! Думаю, любой мужчина захотел бы украсить свой дом такой картиной. Но если ты не можешь расстаться с портретом, то настаивать не буду.

– Любимое творение, – тихо произнес Клод. – С таким всегда трудно расстаться. К тому же я так редко бываю доволен своими работами. А этой да!

– Я не удивлен! Сама нежность…

– И написан не так давно, уже здесь, в Венеции. Знаешь, пожалуй, мне нужно продать его! – нервно произнес Клод. – А то я будто застрял… возможно, поэтому и начался творческий кризис. Я будто не могу перепрыгнуть собственную планку, такой она кажется высокой.

Его буквально затопило волнами густо-фиолетового цвета. Виктор поморщился от мрачной безысходности чужого поля, накрывшего и его. Он умел защищаться и моментально выставил непроницаемый экран между собой и художником. Но чужие эмоции успели войти в него, даже начало тошнить. И Виктор встал. Он направился к морю, ощущая, как волны депрессивной энергии еще какое-то время цепляются за него, словно липкие лапы голодного чудовища. Но вот он у кромки воды, ветерок овевает лицо, разум проясняется, чужая энергия начинает рассеиваться.

Виктор обернулся. Ему хотелось уйти, инстинкт гнал прочь от нового знакомого, но он не мог оставить «клиента», не отработав до конца его случай. Клод все так же сидел на скамейке. Он смотрел на Виктора, лицо выглядело удивленным, волновое поле чуть обесцветилось и уже не было таким угрожающе фиолетовым.

«Я должен вернуться, – приказал сам себе Виктор. – И довести дело до конца. Конечно, я отправил инфу на него в базу, и она уже у Идриса, если что, он меня всегда подстрахует. Но никто не давал мне права бросать суицидника. Я должен!»

И он натянул на лицо улыбку и отправился к скамье. Клод начал улыбаться в ответ, его аура засияла зеленовато-бирюзовыми переливами.

– Что-то голова закружилась, захотелось подвигаться, – виновато сказал Виктор, подходя и садясь. – Наверное, много морского воздуха.

– Это да! – закивал Клод. – А ты когда приехал?

– Да с неделю как, – с улыбкой ответил Виктор. – А ты?

– Чуть больше месяца. Я решил пожить в Венеции, – охотно сообщил Клод. – Вообще я родом из Дижона, окончил Национальную школу изящных искусств, есть у нас такая и очень престижная!

– Сколько ж тебе лет? – удивился Виктор.

– Да уж двадцать два.

– Я думал, ты лет на пять моложе, – с улыбкой заметил Виктор.

– Это из-за моего свободного стиля… многие думают, что еще подросток! – сказал Клод. – Да и волосы вечно лохматые.

– Дижон… – задумчиво проговорил Виктор. – Да ведь там родился писатель Жак Казот! Я буквально сегодня получил в подарок антологию с его «Влюбленным дьяволом».