— Но… — попытался возразить Копылов, но его тут же перебили:
— Витя, не расстраивай старика. Идем в комнату! — это было не предложение. Это был приказ. Которого, по непонятным для Эллы причинам, Копылов не мог ослушаться. И вскоре дверь распахнулась, и на пороге вновь возник Виктор со своим гостем.
— Будь добра, подожди в кабинете, — распорядился Виктор, явно не желая ее знакомить. Ну оно и к лучшему.
— Витя, как можно быть таким грубым? — пожурил его немолодой джентльмен с сединой на висках. И беспрекословно добавил. — Девушка останется. Не представишь ее мне?
— Но… — очередная попытка перечить мужчине снова оказалась провальной. И Копылову ничего не оставалось, как выдать. — Это…
— Элла Кригер, невеста Матвея Рокотова, полагаю? — неожиданно перебил его загадочный Богдан Андреевич, изучая девушку взглядом. — Вот ты, значит, какая.
— Не понимаю… — пробормотал Копылов, но его буквально пригвоздили взглядом.
— Я тоже не понимаю, Виктор, — как-то даже огорченно проговорил Богдан Андреевич. — Я не понимаю, как можно быть таким идиотам и перейти дорогу Рокотовым? Так что сейчас мы будем исправлять твои ошибки. Ты отпустишь девушку и навсегда забудешь и о ней, и о ее дочери, и о ее бывшем муже. Хватит! Наигрался. Я тебя предупредил, я не буде это разгребать. Извинений требовать с тебя не буду, милочка, они же вам не нужны?
— Извинения мне ни к чему. Где мой ребенок? — повторила Элла измучивший ее вопрос.
— У Елизаветы Рокотовой, — просто ответил мужчина, а у нее от облегчения даже голова закружилась: то есть у Матвея все получилось! Он забрал Златку!
— А теперь иди-ка ты отсюда, дорогуша. Тебя твой возлюбленный там дожидается, на силу заставили его в квартире остаться, — распорядился Богдан Андреевич, и возразить было крайне сложно. Таким людям, от которых, несмотря на внешнее добродушие, исходит аура властности, вообще возражать не стоит. — А мы пока с этим голубчиком побеседуем. И ничего не бойся.
— Спасибо, — выдавила из себя Элла и поторопилась уйти из этой квартиры как можно скорее. Вдруг все в мгновенье поменяется и скажут, что это просто шутка? Но ее никто не останавливал. Охранник Богдана Андреевича распахнул перед ней дверь и сопроводил буквально до квартиры Матвея. А она шла, даже не осознавая, что все закончилось. Что она действительно отделалась от этих проблем, что теперь ее ребенок в безопасности, и…
Дверь квартиры Матвея распахнулась, стоило ей лишь коснуться звонка. Словно он стоял и ждал, когда она придет. Словно…
Все ее размышления тут же утонули в надежных объятиях, в которые ее заключили. Матвей обнимал ее крепко, до боли, практически сдавливая ребра, но она не жаловалась. Ей было важно чувствовать его руки, дыхание в районе виска и слышать тихий шепот:
— Слава богу… Как ты меня напугала!
И эти слова будто действительно поставили точку во всем пережитом. Словно это и было тем самым, что мешало ей осознать — все действительно закончилось. Здесь, в эту минуту, именно в его объятиях. И, осознав это, Элла впервые за несколько лет разрыдалась на людях.
Эпилог 1. Кладоискательский. Часть 1
— До сих пор не понимаю, зачем ты настоял, чтобы Златка ехала с нами, — проворчала Элла, помогая малышке устроиться на детском сидении и пристегивая ее. Развернувшись, она тут же попала в объятия Матвея, который, не особо стесняясь присутствия ребенка, поцеловал ее в губы.
— Не ворчи! Если мы все-таки найдем бриллиант, пусть она запомнит этот день, — важно заявил он, заставляя девушку закатить глаза.
— О чем ты? Ей всего три года! — резонно возразила Элла, добавляя про себя, что не факт, что она вообще потом вспомнит, кто он такой. С момента чудесного спасения прошло две недели. Рокотов, ни капли не церемонясь, просто перебрался к ним, заявил, что за ними нужен присмотр. Во всяком случае, пока не устаканится история с Копыловым и Адрианом. Хотя на первый взгляд все было гладко. Соболевский не ломался и подписал-таки отказ от родительских прав, и Матвей торжественно преподнес Элле документы. И получил новую порцию слез от своей сдержанной леди. А леди Кригер… Леди Кригер в этот момент окончательно поняла, что любит этого человека, который не говорит, а делает. Пусть он и высокомерный аристократишка балбес, и порою невыносимый дурачок… Но он за короткий период стал ей настолько дорог, что она не представляла уже жизни без него.