— Это.

Твердые губы коснулись ее рта прежде, чем она успела что-то возразить. Даже выдохнуть не успела. Это был уже совсем другой поцелуй. Не такой яростный, как вчера. Без злости, без борьбы. Удивительно теплый, нежный, словно лепестки цветов. Легкий. Дразнящий. Сводящий с ума.

Поцелуй, которому было сложно противиться.

Да что там — она даже руки поднять не могла, чтобы его оттолкнуть. Предусмотрительная зараза! Конечно, можно было бы пустить в ход ноги, пнуть наглого захватчика от души… Но почему-то не хотелось.

Наверное, мешало то ленивое чувство неги, которое возникало где-то в душе. Или полное отсутствие страха. Элла почему-то была уверена — ничего плохого он ей не сделает. Наоборот, с ним возникало какое-то непривычное чувство защищенности, тепла. Когда она была моложе, именно такие эмоции, как ей казалось, она должна испытывать с любимым человеком.

Сейчас, став старше, она уже понимала, что это просто физиология. Но противиться ей не было никаких сил. Можно же иногда, на какое-то мгновение просто забыть обо всем и поддаться эмоциям?

Словно почувствовав, что сопротивление сломлено практически без боя, Матвей отпустил ее запястья, передвинув свои руки куда-то в район талии, придвигая девушку к себе ближе. Он не усиливал напор, все теми же легкими поцелуями пробуя зыбкую почву, по которой ступал.

А Элла поддавалась. На каком-то подсознательном уровне. Вместо того, чтобы хорошенько тряхнуть наглое начальство, она положила руки ему на плечи, даже сквозь тонкую ткань его футболки ощущая практически обжигающее тепло его кожи. Хотелось отвечать, изучать, утонуть в вихре столь непривычных ощущений, позабыв и о дурацких письмах, и о собственном ребенке…

Именно мысль о Злате и заставила ее опомниться и оттолкнуть парня.

— Ты с ума сошел? В любую минуту может войти моя дочь. Что она подумает? — прошипела девушка, пытаясь восстановить дыхание. Получалось не очень. А еще хотелось куда-нибудь сбежать от этого пытливого взгляда, который, казалось, видел насквозь.

— Не войдет. Насколько я понимаю, ребенок ищет что-то важное, — успокоил ее Матвей, донельзя довольный, что его не оттолкнули. Точнее как… Не сразу. И даже не побили. Прогресс.

Но вместо того, чтобы вернуть ей равновесие, эти слова только разозлили.

— Это маленький ребенок. За пять минут без присмотра она может устроить картинную галерею, после которой в квартире придется делать капитальный ремонт, — отрезала Элла. — И вообще… Даже если Златка не войдет… Это тебе не позволяет вести себя так, будто ты имеешь на это право.

— На что именно? — не удержался и подразнил драконов Матвей. Вот сейчас он действительно вывел ее из себя. Точнее привел в смятение и немного разозлил. Грудь вздымается, в зеленых глазах нет уже такого привычного спокойствия… И это было приятно. Мазохист, не иначе.

— На… на… — она задохнулась, не в силах подобрать слова. Вместо этого лишь сунула ему в руки закипевший чайник. — Налей в кружку половинку горячей воды, половину из графина. Я пока посмотрю, чем там Злата занимается.

Возразить или остановить ее Матвей не успел. Да и не рискнул бы. Хоть по его поведению особо и не скажешь, но жизнь ему все-таки дорога. Однако скрыть довольную улыбку не получалось. И все-таки не такая уж снежная, эта рыжая королева. Так, сосульками тыкается слегка…

А «снежная королева» в это время оглядывала несчастный стол, который усиленно разрисовывало мелками одно рыжеволосое чудо. Цветные крошки уже превратили красивое платьице в некое подобие радуги, но малышке все было нипочем. Она дорисовывала белым мелком снеговика из мультика. Рядом угадывался кто-то, отдаленно напоминающий оленя. Видимо, снеговик малышке нравился больше — от усердия, стремясь нарисовать его как можно красивее, она даже язычок высунула.

— Солнышко, что ты делаешь? — осторожно поинтересовалась Элла, стараясь контролировать собственный голос и не сорваться на ребенке. Сама виновата, знала же, что не стоит ее без присмотра оставлять. А вместо этого… целовалась с этим белобрысым гадом!

— Я хочу показать дяде Матвее героев «Холодного сердца», — невинно заявила малышка. — Ма, ты что, селдишься?

— Ну что ты, радость моя. Рокотов, — слегка повысила голос Элла. — А ну-ка иди сюда.