— А родителям не до нее. Отец дипломат, мать при нем. Дочь с малых лет подкинули бабушке, бывшей актрисе. И вышло… To, что вышло, — скривился Ромка.
— И чем ей грозит встреча с Копыловым? — уточнил Матвей. Рассказ знакомого не слишком-то помог ему составить картину происходящего. Слишком много вопросов и неясностей. Темнит Верещагин.
— Скажем так, Копылов — одна из причин того, что Элка в экстренном порядке рванула сюда, — ушел от ответа Роман. — Чудом удалось договориться с Киром, чтобы он представлял в суде интересы эльфеныша. Ей от этого гада ничего и не надо было, только чтобы мелкую с ней оставили. И чтобы он подальше от их двоих держался. Златку Киру отстоять удалось, а вот запретить к ним приближаться — нет.
— Все равно не понимаю, — в задумчивости Матвей пробарабанил пальцами по столу. — Он что, надеется через Эллу и ребенка воздействовать на этого…как его… Андрея?
— Адриана, — поправил Верещагин, скривившись так, будто ему ведро лимонов подсунули.
— Он что, думает, что ради дочери Соболевский выплатит все свои долги? — хмыкнул Матвей и тут же поставил себя на место бизнесмена. — Хотя я бы костьми ляг, но выплатил бы, лишь бы моего ребенка не трогали.
Его слова почему-то вызвали у Романа смешок. Нехороший такой смешок. Полный сарказма.
— Ты бы выплатил, — выделив местоимение, повторил он. — А вот Адриан Соболевский предложил Копылову расплатиться за долги женой.
Глава 13
— И что мы празднуем? — Глеб Левицкий плюхнулся на мягкий диванчик. — Да еще и в гордом одиночестве?
— Ты как меня нашел? — Рокотов оторвался от созерцания янтарной жидкости в собственном бокале. После разговора с Верещагиным было до того тошно, что он вместо того, чтобы ехать домой, зарулил в бар. Здесь, заказав бутылку виски и легкую закуску, он попытался осмыслить услышанное. Прокручивал в голове снова и снова, и так, наверное, миллион раз. Но принять и понять услышанное не мог. Что значит «расплатиться за долги женой»? Как такое вообще возможно? Как можно предложить поиметь женщину, которая родила тебе ребенка? Ту, с которой ты прожил несколько лет? Даже если любви не было и нет, всегда же должно оставаться уважение. И ладно бы это была какая-то постельная грелка, тупая блондинка, меняющая папиков один за другим! Элла Кригер-то такой не было.
Изящная, элегантная, нежная, всегда спокойная… И ее, ни капли не сомневаясь, предложить в качестве оплаты долга… Типа, милая, я тебя в жены взял, я тебя кормил и содержал, изволь расплачиваться. Так что ли?
От этой мысли стакан в руках треснул. Тонкая струйка крови закапала на стол.
— Оооо… Тяжелый случай, — протянул Глеб, глядя на это зрелище и протягивая ему салфетку. — Что случилось? Барс, — бросил он уже в трубку, — у тебя случайно аптечки нет? А то мы тут немного твою посуду порушили.
А, ну да, осознал Матвей, это же бар Лекса Барсовецкого, он, наверное, и позвонил Глебу. Сглупил. Как-то сейчас Рокотову никого не хотелось видеть. Хотя нет, неправда. Сейчас бы этого Андрея-Адриана встретить и дать ему по морде. Интересно, как он сообщил жене, что продал ее как дорогую шлюху? От этой мысли руки снова невольно сжалась в кулаки, заставляя кровь течь еще активнее. Черт, он искренне и от души надеялся, что Элла применила открывшиеся сегодня таланты на собственном муженьке. Ублюдок!
— Уууу… — протянул Глеб. — Может расскажешь, кто тебе так мозг вынес? Впервые тебя таким вижу лет этак…за двадцать? Привет, Барс.
— Здорово, — пожал ему руку Лекс. — Мэт. Что тут у вас? Сами справитесь или какую- нибудь официантку на помощь позвать, — поставил он на стол небольшой чемоданчик.
— Сами, нам сейчас только официанток не хватало, — хмыкнул Глеб, кидая взгляд на мрачного друга. На его памяти, таким он видел Матвея впервые. Интересно, что же все-таки произошло?
Лекс, усмехнувшись, испарился, а Левицкий осторожно отобрал у приятеля осколки стакана, обработал ладонь и перевязал бинтом. Все эти манипуляции он произвел в полном молчании, уверенный, что друг колоться не станет. Слишком погруженное было состояние. И все бы ничего, вот только стоило завершить процедуру, как Матвей, налив себе новый бокал виски, залпом его выпил и поинтересовался:
— Глеб, вот скажи мне… Какого размера у тебя должен бы быть долг, чтобы ты за него расплатился Маргошкой?